Руслан Хасбулатов - Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву

Таким было знаменитое «всесилие» партийных властей на местах. Еще хуже картина выглядела в сфере воздействия на экономические процессы в Центре. По моим наблюдениям, здесь своеобразная централизация достигла такой «стадии зрелости», когда не только влияние ЦК КПСС на отраслевые министерства оказывалось ничтожным, но даже правительство, его глава и многочисленные заместители союзного премьера нередко (не зная существа дела) поддерживали, защищали, отстаивали то, на чем настаивали отраслевые союзные министерства.

Впрочем, с начала перестройки и многочисленных реорганизаций и сами министерства стали утрачивать реальную власть. Под видом реорганизаций они распылялись (создавались «ассоциации», «концерны», «банки» и т. д.), стали формироваться государственно-монополистические корпоративные альянсы, в которых уже преобладали частные и групповые эгоистические интересы директоров корпораций. Стала происходить весьма специфическая приватизация в пользу союзной экономической бюрократии на базе преобразования мощных промышленных, машиностроительных, сырьевых, торговых и прочих союзных министерств. Партийно-государственное чиновничество плавно «перетекало» в комфортабельные кабинеты новых корпораций, подготавливая почву для олигархического ренессанса.

Государственная собственность, таким образом, без законодательных актов, без общей программы народно-хозяйственного развития трансформировалась в некую частно-групповую собственность, которой стала владеть уже частно-государственная бюрократия. Вскоре она станет совсем «частной».

Указанные преобразования в последние годы горбачевской сути не меняли, поскольку новые институты не становились агентами рынка, действующими на основе законов конкуренции, призванными обеспечивать потребности людей, общества. Они были по-прежнему ориентированы на обслуживание государства, стоящего над человеком. Таким образом, государственно-монополистическая собственность — это материальная база, фундамент государственно-моноподиетического социализма, который окончательно сформировался на стадии своего начавшегося разложения. Как и во времена НЭПа, стране действительно нужна была революционная ломка самих производственных отношений. Результаты первых лет перестройки убедили: медлить, двигаться мелкими шагами более нельзя. Предпринятых на союзном уровне мер было недостаточно — они не привели к позитивной трансформации государственно-монополистической собственности, не создали субъекты рынка. Задача заключалась не в простом разрушении этой системы (это было бы губительным для общества), а в формировании другой, параллельной экономической системы на базе частной собственности.

Социальные системы в отличие от технических систем обладают бесконечными возможностями к адаптации и реформированию — если ставится четкая цель и формулируются задачи. Революции возникают и совершаются не потому, что условия не могут быть изменены принципиально, а потому, что правящие круги оказываются не в состоянии верно оценить ситуацию и приступить к масштабным изменениям адекватными способами.

Предпринимаемые действия и решения, в силу прежде всего неадекватности ситуации, не давали сколько-нибудь ощутимого позитивного результата. Например, в 1990 г. (последнем году существования социализма) средняя ежемесячная заработная плата в СССР составляла примерно 140 долл., а с учетом общественных фондов (бесплатное здравоохранение, ежегодный отдых, санаторное лечение, детские садики и ясли для детей и т. д.) — около 800 долл. В том же 1990 г. в группе стран Европейского союза, США, Канаде, Японии уровень жизни населения был в 3–6 раз выше по сравнению с соответствующим уровнем в СССР. Вот в чем выразилось отставание в экономическом развитии СССР, его неконкурентоспособность в эпоху глобализации (этот разрыв в 2008 г. составил 10-кратную величину!).

Поэтому, когда экономические реформы Горбачева оказались неэффективными и, более того, привели к коллапсу, в частности увеличили всевозможные дефициты (при том, что уровень жизни на Западе возрастал), — эти сравнения вызывали сильнейшее недовольство населения всей политикой СССР.

О том, что в голове Горбачева много интересных и интригующих замыслов, было известно уже с первых его выступлений в роли генерального секретаря. Правда, одно из первых решений — антиалкогольная кампания, при всех ее положительных аспектах воздействия на здоровье населения, в том числе начавшийся рост продолжительности жизни мужчин, оказала негативное влияние на общественное мнение страны, а также ее финансы. В конечном счете она завершилась провалом. Но и эта кампания была, скорее всего, не из арсенала самого Горбачева, а инструмент, взятый им из предложений общества. Если вспомнить, как были приняты тогда все эти «антиалкогольные мероприятия», не следует забывать мощную волну, поднятую столичной прессой (в русле горбачевской политики гласности), направленную против «алкоголизации страны». Врачи и ученые, женские организации и целые коллективы предприятий — все требовали от Горбачева «принятия решительных мер» против пьянства, приводили доводы, свидетельствующие о том, что происходит «дебилизация молодежи» и т. д.