Василий Каменский - Его-Моя биография Великого Футуриста

Пример: от Давида Бурлюка получил, приглашенье ехать в Японию с своей живописью и поэзией.

Он восторженно засиял и готов бы срочно телеграфировать:

— Выезжаю курьерским.

Я же сказал Ему:

— Для поездки в страну хризантемных гейш нужно 4000, а у меня пустяки.

Отложим Поэт до чуда — чудо придет.

Он согласился.

Потому что верит Он только чудесам, а я опытный режиссер жизни сам тонко и искусно ставлю эти чудеса.

Впрочем иногда неожиданно просто вдруг повезет и я облегченно вздыхаю, радуясь за Него и за свой маленьк! Й отдых.

Я много работаю и очень устаю, но никогда никому не жалуюсь: ведь знаю что всем всем по существу наплевать и на меня, и на Него (с особым удовольств1ем), и на все божественное Искусство.

Тупой эгоизм близких, друзей, врагов — одинаково преимуществует.

И никому нет дела до меня и Поэта.

И если завтра сгинет Поэт с голоду или от гнета нужды — никто может неузнать об этой великой печали: потому что никто незаботился о Нем.

Для эгоистов важно пожалуй, чтобы, Он лишь бился создавать, творить, гореть, учить, возвышать, славить.

Принято верить, что культурными государствами управляет мудрая народная власть, обвеянная революцюнными победами и лучшими идеалами Человечества, но никто незнает случая — где (даже нетъ въ проэктахъ) эта мудрая народная власть избрала и вознесла бы Поэта еще при молодой жизни Его до себя.

До себя — перед всемъ народомъ, передъ всеобщей Единой Совестью, перед океаном людских душ, жаждуюших истинной красоты творческаго слова.

Невежеству народа власть противоставляет дисциплину гражданского сознанья и законы о подчиненьи начальству. Духовной жажде народа власть противоставляет литературу мелкой земской единицы или по улучшенью рогатого скота.

Будто все вопросы жизни — только брюхо и буржуазный покой, демократизированный массами.

А где творчество жизни Духа Страны — где источники талантливости — где залежи Мысли и Чувства — где бог внутри — где чудесные песни — где размах вольной мощи урожайных сердец. Это чует глубинно только Поэт.

Власть же этому Единому Оправданью жизни — значенья не придаёт.

Пускай гибнут Поэты въ мировой тоске и с Ними великие из мастеров Искусства — лишь бы мудрая народная власть следила, честно за государственным порядком и продовольствием.

В мильонах (на мильоны народа) экземпляров власть распространит в любой момент по стране любой сборник по политической экономии и никогда (хотябы приложеньем что ли) неотпечатает и неразошлет великую Книгу гениального Поэта Василья Каменского — Стенька Разин.

Так истинно разсуждаю я — гражданин вольной России — и знаю, что мерзавцы мрака и кретины-критики будут по свинячьи хрюкать в мою сторону.

А власти на Поэта наплевать.

Я и Он — мы останемся на веки на острове Одиночества.

Я — рыцарь Грядущаго Мира — Пятница.

Он — верный Себе Робинзон Крузо.

И оба мы — сверх оптимисты.

Ни я, ни тем более Он — величайший изъ современных мудрецов — несмотря на все ложно-свободное (торжество революции тела) — никого низачто неосуждаем, нетребуем исправленья.

Я только желаю духовнаго просветленья, высшаго напряженья разума, океански творческаго разлива до чудес.

Я Он — эхх. Поэт.

Он вот смотрит на солнечное небо и говорит:

— Сегодня я опять там слышу симфонию — это кричат орлы.

Пришел Поэт.

Эй — вольная гражданка или вольный гражданин — Товарищ — чьи светлые глаза сейчас читают эти искренние страницы — поймите Истину — возьмите в сердце свое Встречальное чувство, с которым Вы ждете любимое и заветное.

Да пронзит Вас благословенье Поэта, с утренним челом всегда гонимого на Голгофу Распятья толпой купцов и мещан, хулиганствующих за счет антикультурности и врожденного кретинизма.

Да пронзит Вас Творческое обаянье Поэта до последняго дыханья своей земной жизни отдающого Вамъ свою поющую Душу.

Слушайте:

Ужели Поэт для того творит Песни, чтобы Вы в час сытного досуга могли усластить свое наслажденье поэтической приправой.

Ужели для того пришел в мир Поэт, чтобы напечатать несколько томов сочинена, прославиться гениальным дарованьем, нашуметь футуристической яркостью, напиться до состоянья мумии среди друзей и врагов и сгинуть, оставив после себя литературное наследство родственникам, непризнававшим Поэта при жизни, и где нибудь на пыльной площади дурацкий Памятник (какой нибудь бездарный бюст, на плеши которого — всегда птичьи экскременты) с дурацкой надписью: