Вячеслав Кеворков - О чем говорят президенты? Секреты первых лиц

Канцлер Брандт совершенно прав, говоря в своем письме, что эту задачу не решить сегодня-завтра, это — продолжительный и требующий времени процесс. Мы считаем первой на сегодня задачей именно сократить время протекания этого процесса и думаем, что и вы заинтересованы в том же.

Статс-секретарь выслушал монолог молча, не обнаруживая своей реакции на неожиданный поворот в столь элегантно начатом разговоре. Лицо его сохраняло каменное выражение, пожалуй, только брови чуть сдвинулись к носу. Даже кончики пальцев, как известно, хуже всего поддающиеся контролю разума, по-прежнему неподвижно лежали на подлокотниках.

За дверью вдруг послышалась возня. Минуту спустя виновато вошла секретарша и осторожно поинтересовалась, понадобятся ли сегодня еще ее услуги?..

— Ох, извините ради бога! — спохватился Бар. — Элизабет, конечно же, вы свободны и на сегодня и на все праздники, это мы тут заговорились… Желаю вам счастливого Рождества.

— Того же и вам, господин Бар, и вашему гостю из Москвы. До свиданья!

Дверь за нею закрылась бесшумно и благодарно.

— Люди стремятся как можно скорее начать праздники и как можно позднее их закончить, — с оттенком неодобрения заметил Бар ей вслед.

«Можно подумать, сам он только и делал, что поступал наоборот!» — усмехнулся про себя Валерий.

Статс-секретарь некоторое время помолчал, словно собирал вновь мысли, рассеянные появлением секретарши. Ясно было, что голова его занята интенсивным перевариванием того, что вылил на него гость.

— Что ж, я не вижу причин сказать «нет» в ответ на ваши предложения. Но я не могу сказать и окончательного «да», пока не доложу канцлеру и не получу его согласия. А для этого необходимо уточнить ряд деталей…

И они просидели в кабинете еще немало времени, проясняя эти самые детали.

Наконец, Бар демонстративно посмотрел на часы.

— Когда вы улетаете?

— Послезавтра.

— Есть у вас сегодня планы на вечер?

— Да, я приглашен на обед.

— Может быть, нам следует вот как поступить: могу я просить вас прийти сюда же завтра к одиннадцати утра? А я постараюсь за это время встретиться с канцлером и все прояснить.

— Да, конечно.

Уже у самой двери, прежде, чем подать на прощанье руку, Бар вдруг спросил:

— Господин Леднев, а вы действительно уверены, что направившие вас сюда люди достаточно влиятельны для того, чтобы брать на себя решение таких глобальных проблем?

— Совершенно уверен, ибо речь идет о Брежневе и его ближайшем единомышленнике.

— Так я вас и понял, — с облегчением выдохнул Бар. — Значит, завтра в одиннадцать…

Обед у Шмельцера, однако, был омрачен для Леднева сомнениями по поводу того, как ему поступить: в конце концов, именно Шмельцер организовал его встречу со статс-секретарем, а потому имел все основания и полное право спросить, как она проходила.

Передать же ему хоть в самом общем виде ее содержание означало нарушить ту самую конфиденциальность, о которой так много говорилось в кабинете статс-секретаря. Не коснуться этой темы вовсе было, попросту говоря, полным свинством по отношению к человеку, бескорыстно способствовавшему всей затее.

Выручил Валерия, как множество раз и до того и после, счастливый склад его характера: он обладал даром предоставлять событиям идти собственным путем, иными словами, пускать их на самотек. И все как-то всегда само собой складывалось. На сей раз ему и в голову не пришло менять привычки, и он снова не ошибся!

— Учтите, господин Леднев, — начал Шмельцер, — меня ведь нисколько не интересуют подробности вашего разговора.

Шмельцер был явно в приподнятом настроении.

— Главное, он был успешным. Так что, усаживайтесь за стол, будем обедать, а пока не принесли еду, я расскажу, откуда я об этом знаю.

Тут есть небольшая предыстория.

Узнав от господина Латте о вашем приезде, я позвонил главе Ведомства печати канцлера Кони Алерсу, которого хорошо знаю, и сказал ему, что из Советского Союза приезжает влиятельный журналист, желающий встретиться с кем-нибудь из числа близких к Брандту людей. Алерс объяснил, что отныне все подобного рода вопросы поручены Эгону Бару, и пообещал организовать вашу с ним встречу. Позавчера он перезвонил и сообщил, что Бар отказывается встречаться с советским журналистом, поскольку ему нечего сказать, а также из-за крайней занятости в предпраздничные дни.

Тогда я попросил Алерса напомнить Бару, что об отказах, как о приглашениях, принято сообщать заранее, а не накануне, и что в этом случае под сомнение ставится мое имя. Тут-то Бар и дал согласие вас принять, предупредив, что располагает не более чем пятнадцатью минутами. Вы, слава богу, просидели у него…