Вячеслав Кеворков - О чем говорят президенты? Секреты первых лиц

На фоне «ракетного» военного противостояния обмены визитами между канцлером ФРГ и Генеральным секретарем оставались единственной отдушиной, оставлявшей робкую надежду на то, что наведенный с таким трудом мост между нашими странами выдержит повышенную нагрузку и не рухнет в одночасье.

Брежнев понимал важность стабильных отношений между СССР и Западной Германией, и, несмотря на перенесенные инфаркты и общее недомогание, всякий раз проявлял готовность к встречам, стоило речи зайти о необходимости принять канцлера или самому отправиться в ФРГ.

После визита канцлера Гельмута Шмидта в Москву летом 1980-го года, Брежнев сам заговорил о своей поездке в ФРГ.

Андропов активно поддержал эту идею. Однако, поскольку он сам с недоверием относился к воздухоплаванию, предпочитал железную дорогу и, исходя из состояния здоровья Генерального секретаря, хотел и ему предложить то же самое, но впоследствии от дачи подобной рекомендации по каким-то причинам отказался.

К тому времени стала все чаще давать себя знать болезнь, исподволь подтачивавшая здоровье самого Андропова. После очередной поездки на юг, где он сильно простудился, у него появились в лобных пазухах над бровями непонятные гнойные образования, которых он страшно стеснялся.

Однажды, преодолевая смущение, он обратился ко мне с просьбой приобрести на Западе для него очки с самой массивной оправой, чтобы скрыть, как он сказал, «образовавшееся безобразие».

Я безрезультатно обошел множество магазинов оптики, пока не нашел на фирме «Роденшток» то, что было нужно. Хозяин с большим удовольствием отдал мне залежавшуюся у него модель, весившую, как он уточнил, без малого триста грамм, то есть вполовину больше, чем любая современная оправа.

Когда я пришел вновь, чтобы забрать очки с уже вставленными стеклами, он не удержался и спросил: кому понадобился такой уникальный экземпляр, от которого может деформироваться переносица. Не очень рассчитывая на устойчивость нервной системы немца, я от честного признания уклонился.

Андропов очкам явно обрадовался, и тут же удалился к себе в смежную с кабинетом комнату, где было зеркало.

Вскоре он вернулся крайне довольный, сказав, что чувствует себя в этих очках, как водолаз в скафандре, тут же потребовав счет за покупку с тем, чтобы возместить мне затраты.

Затем, отложив очки в сторону, он долго разглядывал меня сквозь стекла прежних, видимо, обдумывая что-то, а затем решительно заговорил. Тоном, которым обычно доверяют большую тайну, он сообщил, что недавно его для разговора вызвал Брежнев и без обиняков заявил, что ему, Андропову, пора возвращаться в аппарат ЦК партии, прежде, естественно, завершив все дела и назначив преемника. Не спешить, но и не затягивать, — вот к чему сводилось указание Генерального. Скоро уже пятнадцать лет, как я в госбезопасности, ответил ему Андропов, а ведь при назначении речь шла самое большее о трех-четырех годах. Брежнев посетовал лишь, что так быстро течет время.

Видно было, как волнуется Андропов, даже пересказывая разговор с Генеральным. Кончился почти пятнадцатилетний, очень важный этап в его карьере, который он успешно преодолел и выходил теперь на финальную прямую, ведшую к самой вершине власти.

Предложение Брежнева имело совершенно определенный смысл. Это было, прежде всего, признание несомненного лидерства Андропова среди высшего руководства страны. Более того, это означало, что выбор наследника Брежневым сделан. В истории советского государства не было случая, чтобы уходящий лидер в своем политическом завещании однозначно указывал имя своего преемника.

Как стало известно после смерти Сталина, Ленин, превыше человеческой жизни, включая собственную, ценивший свое творение социалистическое государство, в своем политическом завещании отметил лишь некоторые отрицательные качества личности Сталина. Но вместе с тем не указал того, кого считал достойным взять дело из его рук.

Не сделал прижизненного выбора и Сталин. Брежнев был первым, кто, не называя имени, своими назначениями сконцентрировал вокруг Андропова столько внимания, что воля его ни для кого не оставалось загадкой.

Андропов поступил почти так же. В силу склада характера и из-за краткости пребывания у власти, он не позволил себе указать перстом на Михаила Горбачева, но сделал все практически необходимые шаги для того, чтобы после его смерти тот был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС.