Вадим Сопряков - Восток — дело тонкое - Исповедь разведчика

Истинные намерения Бакатина обнаружились очень скоро. Он в полной мере проявил свои разрушительные способности и даже не скрывал поставленной перед ним задачи — разгромить органы госбезопасности.

Разрушительная деятельность Бакатина на посту председателя КГБ вызывала широкое недовольство в коллективе Комитета государственной безопасности. Дело дошло до образования организации, которая, объединив

несогласных, выступила с решительным требованием отстранить новоявленного руководителя от занимаемой должности. Такого еще в истории спецслужб страны не бывало. Несмотря на сложную обстановку в стране в целом, и на Лубянке в частности, антибакатинские настроения носили открытый характер. Но в той политической ситуации Бакатин и Горбачеву, и кое-кому еще был явно по душе. Он беспрекословно делал то, что способствовало разрушению одного из главных механизмов управления огромной страной, каковым оставался пока СССР.

Став председателем КГБ, Бакатин немедленно предложил небезызвестному генералу Калугину самому подобрать себе должность в этой организации или создать для него персональную. Однако тот согласился лишь принять участие в расстановке кадров, а заодно и поработать в архивах, где явно надеялся найти и уничтожить материалы о своей персоне. Летом 1992 года, уже будучи на пенсии, Бакатин сопровождал Калугина в частной поездке по США. В США они были хорошо приняты, имели многочисленные встречи с представителями американских спецслужб. Встречались эти два «крупных специалиста» по вопросам государственной безопасности там и с бывшим сотрудником советской разведки Левченко. Он в 1979 году, работая в нашей японской резидентуре, бежал в США.

Большинство предателей из бывших сотрудников нашей внешней и военной разведок пыталось представить себя перед лицом мировой общественности в роли политических борцов с социалистической системой, как противников тоталитаризма, как «узников совести». Эти предатели, другого им имени нет, живущие ныне на Западе, естественно не хотят, чтобы их называли предателями. Они даже самих себя пытаются убедить в том, что они не предатели, а идейные борцы-правдоискатели. В целях самооправдания некоторые из них сделали попытку стать писателями. С помощью своих заокеанских друзей они разливают яд по страницам своих писаний. У них виноваты все, кроме них самих. Да и как им в это не верить, ведь им стараются создать подходящий, как ныне говорят, имидж. Ведь западные налогоплательщики, на чей счет они безбедно живут, должны верить в то, что они на самом деле «герои».

Американец Джон Баррон, написавший книгу «КГБ сегодня», увидел, к примеру, в перебежчике и предателе Левченко «офицера и джентльмена, патриота своей страны, с благоговением относящегося к своей Родине и народу». Видимо, господин Баррон по-своему понимает определение «патриот» и «офицер». Долг и присяга — эти понятия ему уж точно незнакомы. Я же убежден, что истинные патриоты не могут предавать свою Родину, даже если они не согласны с существующей в стране системой.

Баррон в своей книге изображает Левченко, с подачи его же «героя», удачливым разведчиком, завербовавшим многих японцев. Получается так, что вся токийская резидентура КГБ только и делала, что вовсю старалась на Левченко, а какой-то чиновник от разведки «третировал и нервировал» его, создавая ему невыносимые условия. Зачем же этот советский Джеймс Бонд вербовал так много японцев, собираясь уйти на Запад, и так боялся этого чиновника? Все гораздо прозаичнее — Левченко посчитал, что его недооценивают в Москве, испугался проблем взаимоотношений с начальником-чиновником из-за своей пассивной работы в Токио и решил искать счастья у американцев, став предателем Родины.

У меня о Левченко сложилось впечатление как о слабохарактерном человеке, не уверенном в себе, ищущем защиты и покровительства у лиц, старших его по положению. Он был неряшлив в одежде, ни с кем в резидентуре и в колонии не поддерживал близких, товарищеских отношений, — в общем, это был человек, не нашедший своего места в жизни, и, уж конечно, случайный человек в советской разведке. О чем можно только горько сожалеть.

Вот мнение о таких, как Левченко, крупного специалиста, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к Советскому Союзу или России. Итак, слово бывшему директору ЦРУ США (1966–1973) Ричарду Хеллису: «Я не думаю, чтобы хоть один русский перешел на сторону противника по идеологическим соображениям… У них у всех были проблемы психологического порядка. Именно поэтому Джим Эглтон отказывался от их услуг».