Марк Мудрик - Перебитая тропа. О поэте Евгении Забелине

— На подоконнике. По очереди.

— А спите?

— На кровати, разумеется.

— Чем же вы укрываетесь?

— А вот, — и Васильев жестом миллионера указал на дверь, снятую с петель и прислоненную к стене. — Очень удобно.

Дверь была фанерной. Фанера прогибается и может служить некоторым подобием одеяла» [24] Косенко П. На земле золотой и яростной. Алма-Ата, 1979, стр. 371. .

В Москве на исходе двадцатых Забелин ведет жизнь профессионального литератора. Зое Суворовой сообщает: «Сейчас решается издание книги моих стихов, которое, само собой, обязывает к большим хлопотам. Кроме того, приходится писать для журналов, скоро в них появятся мои „вдохновенные труды“» [25] Из письма Евгения Забелина Зое Александровне Суворовой (Чеботаревой), датированного 3 апреля 1929 г. . Речь, по всей видимости, шла о коллективном сборнике «Сибиряки». Но прошло какое-то время, и старавшийся помогать землякам Иосиф Уткин констатировал: «Книга была задержана самодурством некоего руководителя — а по-настоящему должна быть давно в работе» [26] Материалы Государственного издательства художественной литературы: сб. «Сибиряки» — с надписью И. Уткина на машинописной копии (РГАЛИ, ф. 613 [ГИХЛ], оп. 1, ед. хр. 5810, л. 1). .

Периодические издания повели себя приветливее. В апрельских номерах «Нового мира» и «30 дней» за 1929 год появились стихотворения «В тайге», «Полынь», «Карская экспедиция». С осени поэт стал печататься в «Известиях». Публиковались стихи Евгения Забелина, помимо того, в «Красной нови», «Красной ниве» и других журналах. Там же встречаем имя Павла Васильева. Общий подоконник располагал и к соавторству. Определить, кто в тандеме выступал первым номером, не так просто, вопреки гулявшему по литературным коридорам слушку, будто Забелин только тень Павла Васильева, будто он светит отраженным светом. Особенно когда пишет о Казахстане.

Такое мнение — плод чьей-то дурной фантазии: «степная песнь» Васильева рождалась, помня о стихах Забелина. У Павла Васильева тоже «ходит под бубном в пыли карусель » (курсив мой. — М.М. ), а в стихотворении «Конь» «где-то далеко-о затосковала весна» (курсив мой. — М.М. ). Как «В ауле» у Забелина…

Этот породнившийся со старым Джурабаем «мой аул» и протяжное кочевничье «далеко-о» в поэзии дорогого стоят. Другое дело, что талант Павла Васильева оказался масштабнее, убедительнее, Забелин же в какой-то момент остановился в пути.

По какой причине? Их много. Одна кроется в особом характере дарования омича: он был, по свидетельству знакомых с ним людей, не просто поэт — поэт-импровизатор. Но импровизаторы обычно пренебрегают отделкой своих сочинений. Работы его стиху, во всяком случае, определенно не хватало.

Заедала текучка: требовалось печататься, все время печататься… Чтобы не затеряться в столичном многоголосье. О хлебе насущном тоже приходилось думать: заработков, кроме литературных, насколько мне известно, у него не было. Использовал «внутренние резервы»: омские стихи — под новым названием, переставляя строфы, меняя слова — публиковал и в одном, и во втором, а иногда — в третьем и четвертом журналах…