Федор Елисеев - Казаки на Кавказском фронте 1914–1917

— Ну, с Богом, Федор Иванович, — сказал Калугин и перекрестил меня.

Разъезд оторвался от сотни…. И мы завидовали всем, кто остался с полком на биваке, так как мы теперь оказались предоставлены самим себе и… случаю. Страха уже не было — нервы словно заморозились. Непроглядная темнота ночи. Вся природа погружена в сон. Казаки молча, сосредоточенно следуют за своим офицером.

— Куда, ваше благородие? — тихо спрашивает младший урядник Яков Квасников, мой воспитанник по учебной команде. Молча рукою указываю вправо, и дозоры сразу же «хлюпнули» в водяную поляну. Стая диких уток с шумом и кряканьем вспорхнула вверх, вспугнув казачьих лошадей, и одновременно с этим, справа от нас, со склонов Большого Арарата раздался залп, сверкнув в ночи огнем ружей. Разъезд обнаружен. Ну, думаю, сейчас начнется. Делаю знак рукой:

— Вперед, вперед! Только вперед! Отступления все равно не будет! Пусть половина, пусть четверть нас доберется до главной цели, но добраться надо.

Мертвая тишина похоронила этот залп, и час, другой, третий двигаемся мы скорым шагом своих коней — по тине, по болоту, по зарослям куги и камыша, спугивая новые стаи диких уток, не встречая ни своих, ни турок.

— Ваше благородие, село! — докладывает головной дозор.

— Занять! — сурово шепчу ему.

Село занято. В нем ни души. В сараях стоят привязанные ишаки. Во дворе гуляет десяток белых гусей. В каменных норах жилищ в тандырах еще не погасли кизяки. Ясно, что село только что покинуто, и покинуто в спешном порядке. Значит, наши близко. Уже пять часов утра, через час светает. Кругом полная неизвестность. Село величиной с маленький казачий двор. Заняв окраины дворов, все залегли с винтовками в руках. Лежу в бурке, бинокль на груди, всматриваюсь в ночную темноту…

Чувство сопротивляемости до конца было так сильно, что думать о том, чтобы повернуть назад, не дойдя до цели, совершенно не приходило в наши головы.

— Ваше благородие! Конница!

Вскочил и вижу через бинокль: со стороны гор на наше село идут до 30 всадников.

Никак не могу определить — свои это или турки. Посылаю четырех конных.

— Идите крупной рысью и смело. Если за вами «нажмут» — летите к селу. А здесь мы их возьмем в оборот.

Казаки двинулись. Но чем ближе они к неведомым всадникам, тем явнее аллюр их замедлялся, и наконец все четверо остановились. «Противник» остановился тоже.

Обе стороны стоят на ружейный выстрел и не стреляют, а словно изучают друг друга. Наконец от них выехало также четыре всадника. Обе стороны шагом, осторожно идут на соединение. Сошлись. Прошла минута, и один наш казак легким наметом скачет к нам.

— Ну, что? — кричу ему нетерпеливо.

— Да то разъезд нашего 3-го Кавказского полка, ваше благородие, — с широкой улыбкой на лице отвечает казак Сорокин. — Они идут на разведку Баязета. Их целый взвод с урядником Малыхиным. А там, в горах, — и показал рукой на северо-запад, — стоит наша 2-я пластунская бригада генерала Гулыги.

— По ко-ня-ам! — радостно командую. — А где же Баязет? — спрашиваю Сорокина.

— А во-он… позади нас, — отвечает старый казак присяги 1911 года. Оказывается, мы давно прошли полосу Баязета, он был позади нас верстах в 10–12.

А до села Агнот, где стояли наши пластуны, было 5–7 верст.

Через час мы в армянском селении Агнот. На улицах масса пластунов. Они удивленно смотрят на нас. Указали мне дом начальника отряда. Когда я вошел в комнату, то увидел очень крупного и важного генерала, перед которым генерал Гулыга чуть суетился и проявлял свою подчиненность. Я понял, что это и есть начальник Эриванского отряда генерал Абациев.

— Ваше превосходительство, от Макинского отряда хорунжий Елисеев с секретным пакетом прибыл, — рапортую ему.

Генерал важно и нехотя посмотрел на меня, а какой-то полковник принял пакет, быстро вскрыл его и стал читать про себя. Зато генерал Гулыга, не считаясь с присутствием старшего и его непосредственного боевого начальника, подскочил ко мне и заключил в свои радостные объятия:

— Ваше превосходительство! Да ведь это же наш родной кавказец! — почти закричал он Абациеву. — Как же вы, хорунжий? Где же наш славный первый полк? Говорите, говорите! — забросал он меня вопросами, а сам все суетился, хлопал руками о полы черкески и ни секунды не стоял на месте. Ведь только пять месяцев тому назад мы расстались с ним на Кубани после майских лаге-рей. Поэтому и моя радость была понятна: встретить в далекой Турции его, нашу кубанскую знаменитость!