Элеонора Прохницкая - Жизнь как КИНО, или Мой муж Авдотья Никитична

По дороге они решили все же заехать в милицию, которая находилась неподалеку в полутора-двух километрах от деревни, на территории военного городка, где в пятиэтажках жили семьи военнослужащих. Там им ответили, что Сосновка относится не к их отделению, а к Алехино, которое располагалось в 25 километрах от деревни. Пришлось ехать туда.

В Алехинской милиции, как только услышали про сапоги и про погоны, заняться этим делом отказались: «У них комендатура есть, вот туда и обращайтесь». И дали дельный совет: «Загляните в сапог. Там номерок должен быть. По нему вы найдете и нужную часть, и этого „героя“».

В следующую субботу Виктор с Ольгой, прихватив с собой сапоги и погоны, поехали в комендатуру, которая располагалась на территории военного городка. Дежурный покрутил в руках сапог:

— Да как его найдешь? У нас тут пять частей, и в каждой беглецы. А то, что внутри номерок, это ничего не значит. Они сбегут и меняются потом сапогами. Вот и попробуй ищи ветра в поле… Я вам вот что посоветую: попробуйте с этими сапогами подойти в часть, которая находится недалеко от Сосновки, за полем, в лесу. Строительная. Скорее всего, это оттуда. Она у нас первое место держит по беглецам.

Ольга взяла протянутый сапог.

— А отчего же они бегут? От хорошей жизни не бегают! Я слышала, что их бьют зверски, до полусмерти, что многие даже не выдерживают и кончают жизнь самоубийством! Поэтому они, наверное, и бегут!

Виктор больно сжал ей локоть.

— Спасибо, товарищ капитан! До свидания! — громко сказал он.

…Командир строительной части подполковник Суриков, как сообщил им дежурный солдат на проходной, находился на лечении в госпитале. Его замещал временно майор Родионов. «Соединить вас с майором?..» От майора поступило распоряжение — «пропустить».

Майор Родионов, крупный, розовощекий блондин, встал из-за стола и протянул огромную ручищу. Выслушав Ольгу с Виктором, он удивленно поднял пшеничные, выгоревшие на солнце брови:

— У нас беглецов нет! А впрочем, минутку! — Он снял трубку внутреннего телефона и уже совсем другим, чем он говорил с ними, тоном потребовал. — Политрука Кравченко ко мне, срочно!

Маленький, смуглый майор Кравченко с приятным лицом и детским, чуть виноватым выражением карих глаз появился тут же.

— Четверо в самовольной отлучке! — бойко доложил он. — Одного вчера отловили! Сидит на губе! А троих уже неделю ищут…

Виктор протянул ему сапоги.

— Да, это наши! Будем принимать меры! Вам сообщим!

В течение двух последующих недель никаких известий из строительной части Ольга с Виктором не получали. В Сосновке же случилось еще два неприятных происшествия.

У семидесятивосьмилетней тети Поли, которая после работы в колхозе получала пенсию двадцать восемь рублей и имела в наследство после работы на ферме больные ноги, отчего круглый год носила валенки, кто-то ночью отрубил головы всем ее восьми несушкам. Кур украли, а окровавленные куриные головы бросили ей на крыльцо. Там же на крыльце она нашла случайно оброненную железную солдатскую пуговицу. Единственного же петуха живьем ощипали до половины. Тетя Поля, увидев все это утром, кричала не своим голосом. Собралась вся деревня.

Это было воскресное утро, и подъехавшие только что Ольга с Виктором увидели напротив своего дома большую толпу. Ольга подошла к ним. Люди, распаленные чужим несчастьем, вспоминали свои беды. Не было ни одного двора, который бы не пострадал от солдата-дезертира: обчищались сады и огороды, взламывались дома и высаживались окна в поисках ночлега и съестного.

У Шутова позапрошлой зимой, когда он уехал погостить к дочери в Мытищи, солдаты, греясь в его доме, развели прямо на полу костер и сожгли все его любимые журналы «Советский экран», собранные им с 1967 года. Выпили трехлитровую банку вишневой наливки, которую он берег на годовщину смерти жены, закусив солеными огурцами.

Мареева тетя Клава до сих пор с трудом передвигается по дому, катя впереди себя табуретку. Три года назад она возвращалась с большой продуктовой сумкой из магазина и шла от автобуса к деревне давно проложенной тропкой через лес. Уже вступила было на мосток, слаженный деревенскими мужиками через глубокий овраг, как почувствовала вдруг, что кто-то сзади, навалившись на нее, начал ее душить. От неожиданности и испуга она выронила сумку из рук и, потеряв равновесие, свалилась в овраг. Падая, она увидела солдата, схватившего ее сумку и убегающего в лес. «Сынок, за что же ты меня так…» — еле слышно прошептала она. Пронизанная страшной болью в позвоночнике, она пролежала в овраге до вечера не в силах подняться и пошевелиться. Вечером ее обнаружил там троюродный брат Мареев Колька, который шел через овраг в деревню из военного городка, где подрабатывал к пенсии сторожем в магазине. Он сбегал за своим соседом Кузьмой, которому тоже было далеко за семьдесят, и они, соорудив из прутьев самодельные носилки, вдвоем притащили Клавку в деревню…