Эрик Дешодт - Людовик XIV

А теперь вернемся к делам церковным: один из главных «несогласных» Анри Шарль де Куален, епископ Меца, публикует 20 июня «Пастырское послание и наставление относительно буллы Нашего Святейшего Отца Папы». Это послание — шедевр прозрачной двусмысленности. Иезуиты тотчас же увидели в нем скорее «критическое опровержение, чем согласие». Самые агрессивные из них заявляют, что «сие послание есть жесточайшая, неслыханная сатира на папское уложение».

Пользуясь этой вспышкой галликанства, янсенисты начинают повсюду выступать в защиту отца Кенеля, проповедуя свободу совести и право верующих высказывать свое мнение о церковных догматах. Отец-ораторианец Вивьен де Лаборд публикует «Свидетельство об истине», согласно которому любому христианину надлежит самому определять свой Символ веры. При таком подходе папа мало что значит.

Людовик в растерянности. По мнению некоторых историков, он готов отказаться от «максим Франции», являющихся основой галликанства, и даваемой ими независимости от Рима.

«Речь идет не о галликанских свободах, — говорит Людовик Жоли де Флёри. — Речь идет о религии. Я хочу, чтобы в моем королевстве была только одна религия, и если свободы служат поводом для введения других религий, я начну с того, что уничтожу свободы».

Пятого июля король приказывает обнародовать постановление, согласно которому «Пастырское послание и наставление» монсеньора де Куалена следует «отменить и уничтожить, ибо оно наносит ущерб грамотам его величества, противодействует принятию буллы, одобренной Ассамблеей духовенства Франции, и ослабляет либо делает бесполезным осуждение как ошибок, содержащихся в 101 положении, так и книги, каковая их содержит».

Канцлер Луи де Поншартрен, умеренный приверженец галликанских свобод, полагает, что королю не пристало вмешиваться в конфликт между епископами. Он сообщает свое мнение королю и подает в отставку. Людовик принимает его отставку и назначает на место канцлера Даниеля Франсуа Вуазена де Нуаре, ставленника мадам де Ментенон, исполнявшего должность государственного секретаря по военным делам, человека бесцветного и всегда готового повиноваться.

Поншартрен оставил свой пост, чтобы не быть причастным к последующим событиям. Ибо ему известно, что Людовик намерен нарушить законы монархии в пользу своих бастардов, что тот и не замедлил сделать. Через несколько дней после постановления, которое должно было «сокрушить» монсеньора де Куалена, Людовик объявляет возможными наследниками своих двух незаконнорожденных сыновей от Франсуазы де Рошешуар маркизы де Монтеспан: герцога дю Мена и графа Тулузского. Десять месяцев спустя он дарует им титул принцев крови (декларация от 23 мая 1715 года).

Как мы уже могли убедиться, абсолютная монархия не есть своеволие. Закон наследования неприкосновенен. Он покоится на шести принципах: наследования, первородства, наследования по мужской линии, невозможности передать корону по завещанию, преемственности и принадлежности к католической религии. Монарх не может распоряжаться короной по своему желанию. Предполагаемое призвание к наследованию короны «месье герцога дю Мена и месье графа Тулузского и их потомков мужского пола в случае полного отсутствия принцев королевской крови» незаконно. Кроме того, вышеупомянутые лица появились на свет вне брака. Наследник должен быть рожден от брака, канонически безупречного. Людовик не был женат на Франсуазе де Рошешуар, единственным мужем которой был Монтеспан [156] Будущая королевская фаворитка вышла замуж (1663) за Луи Анри де Пардайяна де Гондрена маркиза де Монтеспана (1640–1701). . Главный закон королевства нарушается шестикратно.

Второго августа 1714 года парламент без всяких разговоров регистрирует июльский эдикт, неизбежное появление которого подтолкнуло Поншартрена к отставке. Нарушение закона, на которое пошел парламент, не менее серьезно, чем злоупотребление властью, на которое решился король. Но Людовик — не диктатор, сопротивление возможно. Каким образом?

У парламента есть память, он помнит, что завещания Генриха IV и Людовика XIII были признаны недействительными. То же самое произойдет и с этим эдиктом и усиливающим его содержание завещанием, в одном из пунктов которого будет сказано: «Наше намерение таково, что заключенные в нашем эдикте положения в отношении герцога дю Мена и графа Тулузского всегда будут оставаться действительными, так что ни ныне, ни впредь никто не имеет права отменить то, что мы объявили нашей волей». Людовик демонстрирует здесь верх некомпетентности.