Эрик Дешодт - Людовик XIV

Впрочем, заточение оказывается для него большой удачей. Невыносимый на свободе, во время пребывания в тюрьме он становится средоточием всех надежд. «Лучше Конде, чем Мазарини», — раздается со всех сторон. «Он дважды спасал Францию, при Рокруа и при Лансе», — то вздыхают, то вопят всё увеличивающиеся толпы недовольных. Его супруга Клеманс де Майе-Брезе, бесстрашная амазонка, участвовавшая в походе на Бордо, бьется за его освобождение. Она обращается в парламент, и парламент находит возможным принять ее прошение к рассмотрению.

Двадцатого января 1651 года верный Матьё Моле приходит к Анне Австрийской с целой делегацией, дабы просить об освобождении принцев. После ухода просителей присутствовавший при аудиенции Людовик возмущенно восклицает: «Матушка, если бы я не боялся рассердить вас, я бы тотчас приказал замолчать президенту и выставил бы его вон!»

Неумолимым тюремщиком объявлен Мазарини. «Долой Мазарини!» — всё громче, кстати и некстати, кричат парижане. Столица буквально затоплена непристойнейшими памфлетами, где кардинал объявляется любовником королевы. «Люди, нет никаких сомнений, это точно, он е…л ее». Не столь отважный, как Анна Австрийская, и к тому же более тонкий политик, кардинал, чья жизнь действительно находится в опасности, решается на бегство, уже третье после Рюэля и Сен-Жермена.

Шестого февраля, переодевшись кавалеристом, что наверняка напоминает ему военную молодость (ибо далеко не всегда он спасался бегством), кардинал покидает ночью Пале-Рояль и уже во второй раз прибывает в Сен-Жермен. Королева и король должны там присоединиться к нему. Но об этом замысле становится известно. Народ приходит в волнение: он не желает отпускать своего короля. Все подняты по тревоге, у всех парижских застав выставлены дозоры, дабы не позволить королю выехать из Пале-Рояля. И следить за этим должен капитан швейцарской лейб-гвардии, Месье, дядюшка Гастон, герцог Орлеанский, самый ненадежный человек во Франции.

Людовик уже полностью одет, но королева приказывает ему лечь в постель и притвориться спящим. Капитан со свечой подходит к постели и видит, что король спит. Он выходит и сообщает об этом толпе, окружающей дворец. Толпа не верит ни единому слову и приходит в еще большее волнение. Чтобы избежать худшего, толпу впускают во дворец. Она проходит мимо притворяющегося спящим Людовика, который никогда не забудет этого унижения.

На следующий день королева подписывает указ об освобождении принцев. Конде, Конти и Лонгвиль триумфально возвращаются в Париж.

Семнадцатого февраля парламент начинает процесс, дабы заочно судить Мазарини, в то время как дворянство, собравшись на Генеральную ассамблею, пытается превратить существующий режим в некую ограниченную монархию, где оно обладало бы всей полнотой власти, а король — никакой. Дворянство требует созыва Генеральных штатов [26] Генеральные штаты (фр. États Généraux) — высшее сословно-представительное учреждение Франции (1302–1789), совещательный орган, созываемый в критические моменты по инициативе королевской власти. Каждое сословие заседало отдельно и имело по одному голосу. , что вызывает возмущение парламента, желающего единолично представлять нацию.

Мазарини, находящийся в Брюле, в Германии, у архиепископа-курфюрста Кёльнского, ведет постоянную шифрованную переписку с Анной Австрийской. Как возвратить себе власть? — ее главная тема; однако кардинал не забывает о своем крестнике и дает многочисленные советы относительно его воспитания.

После изгнания Мазарини Париж оказывается в руках Конде, и, стало быть, того надо сокрушить в первую очередь. Он намеренно держит себя вызывающе по отношению к Анне Австрийской. 31 июля, проезжая вместе с герцогом де Немуром по Кур-ла-Рэн и встретив карету короля, он не останавливается, что является неслыханной дерзостью. Людовик в ту пору не нравится Конде: он считает короля вялым и глупым. Придет день, когда он вынужден будет признать, что заблуждался.

Тринадцатилетний Людовик выглядит неуклюжим и медлительным, но он всё видит и мало-помалу набирается знаний. А время от времени он даже выказывает неожиданную прозорливость. Так, в это самое лето, когда герцог Орлеанский, выйдя от королевы, проходит через покои Людовика, тот внезапно обращается к нему: «Дорогой дядюшка, вам следует объявить, кого вы намерены поддерживать, меня или Месье принца».

Гастон пылко уверяет, что он душой и телом предан королю. Людовик продолжает: «Дорогой дядюшка, коль скоро вы утверждаете, что полностью находитесь на моей стороне, то сделайте так, чтобы у меня не было оснований в этом сомневаться».