Анатолий Левандовский - Жанна д'Арк

И еще одно обстоятельство бросается в глаза.

В отличие от трибунала епископа Кошона новый суд не имел подсудимого.

Дело о реабилитации формально возбуждала мать Жанны, главным истцом в день объявления приговора выступил брат казненной, а вот ответчиков и не оказалось.

В этом, разумеется, также не было ничего странного: не могла ведь «святая мать-церковь» судить и осудить за совершенное преступление самое себя!..

Всю вину, как и в период предварительных опросов, переложили на тех, с кого нечего было взять: виноватыми оказались покойный Кошон, покойный Эстиве и покойный Луазелер. Что же касается живых, то их, как и во времена д'Эстутвиля, даже не потревожили допросом: к чему было беспокоить почтенных прелатов и наводить на них тень! Мало того. Некоторые из второстепенных персонажей – участников процесса осуждения, в свое время осудившие Жанну и потребовавшие ее сожжения на костре, теперь выступали чуть не как благодетели казненной, как поборники справедливости и хулители Кошона. С исключительной наглостью эти братья восхваляли самих себя и свое стойкое поведение, забыв, как они трепетали перед епископом Бовеским, смотря ему в рот и поддерживая каждое его слово. Таковы были доминиканцы Мартин Ладвеню и Изамбар де Ля Пьер, по нескольку раз выступавшие накануне процесса и во время его и незаслуженно снискавшие репутацию доброжелателей Девы.

В мае 1456 года следствие было закончено. Апостолические комиссары собрали и изучили следственные документы. Как и в период составления обвинительного акта, все было разложено по полочкам, главное отделено от второстепенного, ненужное опущено. Наконец комиссары объявили день вынесения нового и окончательного приговора. Днем этим стало 7 июля.

В свое время от составления обвинительного акта до вынесения приговора прошло около двух месяцев. Теперь процедура оказалась несравненно более короткой. В назначенный час в том самом зале архиепископского дворца, где когда-то заседал трибунал Кошона, собрались члены реабилитационного суда во главе с Жаном Жувенелем дез Урсен, новым архиепископом Реймским. Прибыли один из братьев Жанны и поверенный семьи. Среди зрителей присутствовали несколько прелатов и клириков.

И вот архиепископ огласил новый приговор. Перечислив злоупотребления, которые имели место в прежнем процессе, указав, что «названное дело запятнано клеветой, беззаконием, противоречиями и явными ошибками правового и фактического характера», он перешел к заключению: «Мы отменяем, кассируем и аннулируем прежние приговоры и лишаем их всякой силы. И мы объявляем названную Жанну и ее родных очищенными от пятна бесчестия».

Так, четверть века спустя после своей гибели, была оправдана крестьянка Жанна, бесстрашная героиня и спасительница Франции.

Но на этом ее посмертные приключения отнюдь не закончились.

Едва архиепископ Реймский и члены оправдательного трибунала успели разойтись по домам, как неслышно и незримо начали складываться предпосылки для нового разбирательства только что закончившегося дела. Процесс реабилитации не в большей мере, чем процесс осуждения, мог удовлетворить современников и потомков. Многое оставалось неясным, многое казалось подтасованным. Обвиняя (и вполне законно) прежний состав суда в грубом попрании фактов, в преднамеренной лжи и клевете, судьи 1456 года не сумели продемонстрировать своей скрупулезности и любви к истине. Конечно, основная вина здесь (как и в предыдущем случае) падала на их хозяев, но желавшим узнать правду от этого не становилось легче. А чтобы правду открыть, нужен был еще один процесс, достаточно отдаленный от разбираемых событий во времени, тщательно подготовленный и нелицеприятный; им мог стать только суд истории.

Большие препятствия оказались на его пути. И главное из них состояло в том, что католическая церковь, в свое время посылавшая проклятия по адресу «колдуньи и еретички», теперь всецело монополизировала память о ней, превратив народную героиню в фетиш для верноподданнических и благочестивых спекуляций. Шли века. Гуманизм подготовил Реформацию, Реформация уступала дорогу Просвещению. А католические богословы и эрудиты все так же цепко держали свою добычу и не собирались с ней расставаться. Типичным образцом литературы подобного настроя явилась поэма Жана Шаплена «Девственница, или Освобождение Франции», изданная впервые в 1656 году и затем неоднократно переиздававшаяся в XVII–XVIII веках. Автор этого довольно банального произведения, излагавшего в стихах главные события орлеанской эпопеи и прославлявшего графа Дюнуа как главного героя освобождения, так и сыплет указаниями на чудеса, Божественную волю, Провидение и т. п. Уже в предисловии, чтобы сразу подготовить читателя, Шаплен заявляет, что намерен излагать материал в своей поэме «таким образом, чтобы все совершающееся в ней благодаря Божественному Промыслу могло применяться и к силе человеческой, вознесенной на вершину, едва достижимую для природы».