Юрий Чудодеев - В небе Китая. 1937–1940. Воспоминания советских летчиков-добровольцев.

Из сослуживцев по академической авиабригаде самоотверженно работали техники Н. Мурзиков, Левин, А. Рулев, Смета-нин, А. Скородумов. Однажды Сметанин под разрывами бомб сумел заправить самолет И-16 горючим и выпустить его в воз дух, за что был награжден орденом боевого Красного Знамени. Из авиабригады в небе Китая воевал летчик Петр Филиппов, павший смертью храбрых под Ханькоу в августе 1938 г. Тогда в воздушном бою участвовало с обеих сторон более 160 истребите лей при троекратном превосходстве японцев. В этом же бою по гиб наш общий любимец летчик-истребитель Ванюша Гуров. Это был среднего роста молодой человек с белесыми кудряшка ми, точь-в-точь «братец Иванушка» из детской сказки. Он ни когда не унывал, всегда был весел, общителен — словом, парень-душа нараспашку. Как-то его спросил

— Ты, часом, не из вологодских будешь?

— Не…»Мы пскопские», — прошепелявил Ваня, подражая известному герою кинофильма.

В воздушном бою Гуров был прошит очередью из японского пулемета. Судорожно зажав сектор газа и ручку управления, он, смертельно, раненный, продолжал удерживать И-15бис в беспрерывных петлях, с каждым разом снижаясь все ниже и ниже. Выход самолета из последней петли произошел по кривой, сов павшей с поверхностью земли, — истребитель на полной скорости пронесся над рисовым полем, снес шасси, погнул винт и остановился, В кабине, склонив голову, сидел мертвый Иван. Гуров. Имя этого летчика в числе других золотыми буквами написано на памятнике в Ухане.

…В последнее время после высотных полетов многие летчики все чаще ощущали недомогание: головную боль, тошноту, болезненное глотание. Это явно свидетельствовало о загрязнении кислорода. Посоветовались с врачом Тороповичем, привлекли внимание китайского инженера Вана, доложили Слюсареву. Было решено поинтересоваться хранением и зарядкой кислородных баллонов.; Любомудров послал меня на авиационный склад вместе с Ваном.

., — Посмотри. Вася, какие там порядки с кислородом. Только не вмешивайся. А то я знаю тебя.

Оказалось, баллоны свалены в одну кучу, и пустые, и заряженные, присмотра за ними не было. Я попросил начальника склада показать нам зарядную станцию, на что последовал отказ — «мэйю» (нет, не имеется). Зарядная станция находилась у частного владельца. Кто этот владелец и где находилась станция, мы не получили четкого ответа. Теперь всем стало ясно, что здесь действуют японские шпионы.

Отравление явилось причиной гибели многих наших товарищей. Так, экипаж СБ в составе летчика П. Панченко, штурмана А. Лебедева и стрелка Д. Кулешина после бомбометания возвращался на свой аэродром. Как рассказал Петро Панченко, у пего вдруг поплыла перед глазами приборная доска, и больше он ни чего не помнил. В бессознательном состоянии оп пролетел от Янцзы почти до океана и очнулся во время снижения на высоте около 3 тыс. м, когда после выработки горючего остановились моторы. Местность была гористой. Летчик с трудом отыскал «пятачок» и ударился с размаху о камни. Стрелок Д. Кулешин был выброшен из кабины и, пролетев метров 20, разбился насмерть. Его имя высечено на памятнике в Ухане. Штурман А. Лебедев сломал обе ноги, но все же нашел силы, чтобы помочь командиру выбраться из кабины. После выздоровления в г. Фучжоу Панченко и Лебедев прибыли в Чэнду.

После моей проверки станция была взята Ваном под контроль и с той поры выдавала кондиционный кислород. А «кислородчикам», по слухам, отрубили головы.

…Иногда наступали пасмурные дни, когда запалы облаков целыми сутками стлались над аэродромом, соя на землю бисерный дождь, словно сквозь сито. В такие дни экипажи собирались в комнате литишэ, чтобы в дружеской семье поделиться мыслями, узнать о жизни Родины, ее успехах и заботах, обменяться новостями из писем, высказать все, что «накипело» — словом, облегчить душу.

Конечно, такие «семинары» не обходились без импровизированных музыкальных номеров — пели наши любимые песни: «Катюшу» и «Волочаевку», про «Ермака» и хлопцев, «распрягавших коней», ну и, попятно, «Все выше и выше…» Играли кто на чем горазд, рассказывали по очереди смешные эпизоды из авиационной жизни.

Мне пришлось рассказать про «пуговку». Дело было в 1930 г. Назначили молодого техника прямо из школы работать на бомбардировщике «Фарман-Голиаф». Ни эту «этажерку», ни моторов «Лорен-Дитрих» не приходилось ему изучать и даже видеть. А тут, как на грех, забарахлил левый мотор — разрегулировалось магнето «Сцинтилла». Всякие магнето изучал, по такого не приходилось. Стоит и скучает. Подошел инженер отряда, на редкость рыжий, и закричал: