Александр Кушнир - Правда о Мумиях и Троллях

...Концовки всех концертов этого дальневосточного тура были похожи друг на друга, как близнецы. Бушующие залы Приморья являли собой живую копию с картины Айвазовского "Девятый вал". Степень восторженности публики могла сравниться раз-ве что с массовыми истериками, которые старожилы сопок Маньчжурии помнили еще со времен концертов "Алисы", "Звуков Му" и "Телевизора".

Неделя дальневосточных гастролей с "Мумий Троллем" по своим ощущениям напоминала мой недавний визит в Америку, - вспоминает Сдвиг. - Оттуда я вернулся таким же нормальным - пока меня на улице не сбила машина. Я сразу же вспомнил, где нахожусь, и снова надел скафандр.

Для "Мумий Тролля" этот тур стал хорошо продуманной попыткой заглянуть в собственное будущее. И попытка эта удалась. Не надо было быть пророком, чтобы догадаться: ажиотаж вокруг "Мумий Тролля" перекинется в Восточную Европу одновре-менно с началом концертных действий по ту сторону Уральского хребта.

Так в конце концов и произошло через несколько месяцев. В паузе между этими событиями был записан второй диск "Икра".

Переехав из Владивостока в Лондон, Лагутенко, Блейк и Краснов всю вторую половину июля работали над демонстрационной записью. Драматургия будущего аль-бома выстраивалась по принципу "Морской": десять новых композиций плюс четыре архивные песни из магнитоальбомов 80-х годов. Материал к Икре Лагутенко начал сочинять буквально на следующий день после окончания работы над "Морской". Посетив с друзьями одну из хваленых лондонских дискотек и не испытав восторга от уви-денного, Илья буквально за несколько часов сочинил "Долю риска" - ту самую, в которой "повесился ди-джей". Или должен бы повеситься. "Тогда была ночь, - вспоминает Илья в одном из интервью. - Риск, конечно, был. В 96-м году казалось, что все вообще уйдет "в канаву".

Будущее в тот момент действительно представлялось мутноватым. Когда Лагутенко прислал черновую версию "Доли риска" в Москву, Бурлаков написал ему в ответ: "Первая песня будущего альбома должна быть мощной, красивой, яркой, впечат-ляющей, избивающей, прощающей, истерично кричащей. В общем, чтобы ди-джей точно повесился".

Другими словами, музыканты "Мумий Тролля" заранее настраивались "шарахнуть током" и "трахнуть звуком" всю округу. И они таки шарахнули. Звучание и стилистика новых песен представляла собой нечто действительно необычное. Совершенно другой, незнакомый "Мумий Тролль". Меньше шебутного озорства и наивной пушистости, больше энергии и надрыва. Час пыток без перерывов на обед. Кошачий голос Лагутенко прошел все стадии от мурлыкания до экспрессивных визгов брачного периода. Ревущие "Шамаманы", придуманные во время саундчека во Владивостоке - как далекие отголоски "Kula Shaker" и "Led Zeppelin". Сбивающий с ног тяжелый рок -"На яды" и "Доля риска". Изысканная, в духе Марка Алмонда, "Алмазами", завершающаяся проникновенным фортепианным наигрышем а-ля Маккартни. Явные радио-хиты "Дельфины", "Не звезда" и "Так надо". Тут же - камерные "Сигналы" и "Сиамские сердца". Наконец-то по-человечески записанный "Мальчик-солдат и "Далеко" - с разрушающе-затянутым барабанным соло в финале. "Нам изначально хотелось, чтобы все пошло в другую сторону", - вспоминает Илья. - "Собственно говоря, о таком звуке я мечтал уже на Морской".

Весь август "Мумий Тролль" пахал в студии. За пультом находился неизменный Крис Бэнди, а сессионный состав музыкантов отличался от участников предыдущей записи только новой ритм-секцией. "Я боюсь, что по звуку это будет шоковый альбом", - звонил в Россию возбужденный Бурлаков.

...Последней записывалась "Сиамские сердца" - самая дорогая для Лагутенко композиция. С ней возились больше всего, поскольку под конец сессии все безумно устали.

"Рок замучал, спать хочется", - еле ворочая языком, проговорил Илья и рухнул в кресло. В этот самый момент Краснов безуспешно экспериментировал с клавишами, пытаясь найти для "Сиамских сердец" необходимую по настроению "щемящую" окраску. Когда уже всем стало казаться, что таких звуков в природе не существует, Крис вспомнил про игрушечный синтезатор, который когда-то был куплен сыну Ильи для забав.

"Слушай, у тебя дома такая штучка валяется, - сказал Крис Илье. - В ней только четыре тембра, но все-таки...". Как выяснилось на следующий день, именно эта детская "пищалка" и смогла заполнить в "Сиамских сердцах" пустующие звуковые ландшафты. Это была далеко не единственная идея, принадлежавшая Крису. "Икра" оказалась его бенефисом. Как и Илья, Крис верил в себя и в то, что он делает. Попивая в паузах между дублями крепкий кофе, он наконец-то начал улыбаться. На "Сайонара диска" (в которой Лагутенко умудрился сплести в один клубок японскую, итальянскую и русскую культуры) Крис голосом Фрэнка Фариана произносил в микрофон знакомые с босоногого детства имена: "Достоевский, Толстой, Пушкин..." Скучно в стенах "Beethoven Street Studio" не было никогда.