Элмер Поттер - Адмирал Нимиц

Один из лейтенантов вспомнил, как он выезжал в один из армейских лагерей на Оаху и обнаружил, что войска скучают и тоскуют по дому.

«Мягкие, они слишком мягкие, — сказал Нимиц. — Они должны учиться быть твердыми. У них нет никаких проблем. Им только кажется, что они есть. Мы собираемся остаться здесь надолго, и им придется привыкнуть к этой мысли».

Около девяти часов вечера обедающие отодвинулись от стола, и Нимиц сказал: «Пойдемте подышим свежим воздухом» — так он обычно давал понять, что вечер закончен. Они вышли. Молодые люди тут же надели фуражки, но адмирал Нимиц был без головного убора, и его седые волосы отливали серебром в лунном свете. Было слышно, как насосы перекачивают жидкую грязь из гавани в кратер потухшего вулкана Макалапа. Нимиц сказал Спрюэнсу: «Как будто дождь стучит по жестяной крыше, правда, Рэй?». Спрюэнс кивнул.

Нимиц продолжал: «Под эти звуки, наверное, хорошо засыпается?» Спрюэнс снова кивнул.

Молодые лейтенанты уже собирались уезжать, и Бассетт спросил Нимица:

— Я слышал, Вы много читаете ночью, сэр. Это правда?

— Совершенно верно, — ответил адмирал. — Я читаю с трех до пяти каждую ночь.

— С трех до пяти! Когда же Вы спите, сэр?

— Ну, я ложусь в десять и сплю до трех, а потом я позволяю себе еще вздремнуть — с пяти до без пятнадцати семь.

Бассетт, будущий романист и редактор, той ночью записал в его дневнике:

«Так вот каково это — быть адмиралом. Адмирал Нимиц — человечный, приятный, сердечный, оригинальный, доброжелательный человек — лучший штабной офицер, с которым я когда-либо встречался, но на этих широких, ссутуленных плечах лежит такая ответственность, которую и представить сложно. Я заметил за столом, когда он рассуждал о проблемах, как он складывал свою салфетку красивыми складками. Он — замечательный человек. Боже, дай ему сил и направь его. Мы так нуждаемся в нем».

Как-то позже Нимица спросили, какой период в Тихоокеанской войне доставил ему самое большое беспокойство. Он ответил: «Все первые шесть месяцев». Эти месяцы прошли, и разгар лета 1942 года был своего рода передышкой для адмирала. Американский Тихоокеанский флот потеснил японцев в Коралловом море и разбил их при Мидуэе. Теперь верховное командование Тихоокеанскими секторами столкнулось с задачей перехода к наступлению против превосходящих сил противника. Перспективы были весьма туманными, японская угроза оставалась, но ситуацией можно было управлять гораздо в большей степени, чем прежде. Нимиц, естественно, был наполнен оптимизмом и с уверенностью смотрел в будущее.

К тому же к этому времени он окружил себя людьми, с которыми ему было легко работать. В штабе, унаследованном им от предыдущего командующего, что и говорить, были способные офицеры и некоторых из них он позже снова возьмет в свой штаб, но им на смену пришли люди, с которыми у него было полное взаимопонимание. Руководил штабом Спрюэнс, тихий, осторожный и компанейский человек, который разделял страсть Нимица к прогулкам, плаванию и симфонической музыке. Нимиц обнаружил, что Спрюэнс постоянно подает свежие идеи и замечательно реализует его собственные. Они совещались за завтраком, во время прогулок от дома до штаба и обратно, несколько раз в течение рабочего дня, а иногда — во время их долгих пеших походов. По вечерам, когда они обычно принимали гостей, их беседы были менее серьезными и более непринужденными.

Спрюэнс перед службой в Перл-Харборе недооценивал Нимица, с которым он сталкивался только в неофициальной обстановке дружеских компаний, а на мероприятиях такого рода Нимиц всегда держался в простой, даже несколько фамильярной манере, за которой скрывался острый, целеустремленный ум и богатейшая эрудиция. Теперь, когда Спрюэнс служил вместе с ним, перед ним предстал абсолютно другой Нимиц. «Чем лучше я его узнавал, — говорил он, — тем больше я восхищался его умом, непредубежденностью и его готовностью воспринимать новые или оригинальные идеи и прежде всего его непоколебимым бесстрашием и решительностью в ведении боевых действий». В другом случае он заметил: «Он — один из тех немногих людей, которых я знаю, кто никогда не знал, что значит страх. Очень характерной для него была его реакция каждый раз, когда мы подолгу думали о том, как победить японцев. В таких случаях он всегда говорил: «Давайте пойдем и сделаем это!»»

В августе в Перл-Харбор прибыл лейтенант Артур Ламар, личный помощник адмирала Нимица. Нимиц был очень рад, что с ним опять работает его прежний адъютант. Он пытался вызвать Ламара начиная с января, но адмирал Джекобс не позволял ему оставлять Бюро навигации, которое теперь называлось Бюро персонала ВМС. Ламар быстро начал заботиться об адмирале, предугадывая его запросы и ограждая его от ненужных посетителей, и проявлял такую преданность, что заработал неприязнь у кадровых военных, которых раздражал сам тот факт, что резервист оказался так близко к трону.