Робин Локкарт - Моя Европа

Большевики отлично понимали характер такого соглашения между нашими странами. Мне оказали хороший приём и гарантировали привилегии, на которые я и не рассчитывал, а так же заверили, что мне будет обеспечена полная дипломатическая неприкосновенность. В то время большевиков заботила шаткость их положения, и я подозреваю, сам Ленин верил, что их власть продержится всего несколько месяцев. Поэтому они преувеличивали мою роль и всегда обращались ко мне как «Британский дипломатический представитель». Поскольку большевикам хотелось продемонстрировать практику открытой дипломатии, их послания ко мне публиковались в газетах.

В той или иной степени мне пришлось познакомиться почти со всеми вождями от Ленина и Троцкого до Дзержинского и Петерса. У меня даже имелся специальный пропуск в Смольный. (Это как-то не говорит в пользу официальной версии, якобы, враждебных отношений между Англией и Коммуной Троцкого. Прим. ред.)Несколько раз я приглашался на заседания Центрального Исполнительного Комитета, проходивших в ресторане гостиницы «Метрополь» в Москве, где при царском режиме я развлекался совершенно по-другому. Мне довелось ехать из Петрограда в Москву в личном поезде Троцкого (!), и мы вместе обедали, а потом он выступил на митинге перед толпой недоумевающих крестьян на станции Любань. В своей ежедневной работе мне приходилось много контактировать с Троцким и Чичериным, а так же с Караханом и Радеком, которые после того, как Троцкого назначили Военным Комиссаром, составляли Триумвират Советских Комиссаров по иностранным делам.

Моя миссия закончилась печально. ("Заговор послов". Прим. ред.) Я с самого начала испытывал трудности. Большевики очень боялись немцев, которых они терпеть не могли. Поэтому они очень хотели получить признание со стороны Великобритании и Соединённых Штатов. Но, придя к власти в результате обещания немедленного и безоговорочного мира, большевики понимали, что им не удержаться у власти в случае продолжения войны. Мир на любых условиях был, таким образом, существенным условием выживания большевиков. Только если бы Германия захватила бы всю страну, Ленин бы согласился принять военную помощь от Франции, Великобритании и Соединённых Штатов. Троцкий, отказавшийся подписать Брест-Литовский мир, мог бы продолжать воевать, но при всех его военных и административных заслугах, он не был Лениным. Правительство Франции настаивало на немедленном вмешательстве, хотели того большевики или нет. Американский Президент Вилсон (Wilson. Вот этот криптоеврей: http://commons.wikimedia.org/wiki/File:Woodrow_Wilson_1913-20.jpgпротивился вмешательству без согласия большевистского правительства. В британском Кабинете Министров мнения разделились. Все соглашались на военную интервенцию с согласия большевиков, но Военное Министерство, озабоченное трудным положением французов и англичан на Западном фронте, настаивало на открытие Восточного фронта любыми средствами. Поэтому получаемые мной инструкции были сумбурными, но задачу я усвоил: всеми возможными способами заставить большевиков противостоять немцам. Я сам не являлся сторонником интервенции без согласия большевиков, и когда я понял, что такого согласия не будет, я только ещё больше утвердился в своём мнении. Оно основывалось на четырёх принципах. Большевики стояли у власти и могли удержать её. Антибольшевистские силы были слабы и в обеих столицах не скрывали, что надеялись на помощь Германии в оккупации России и «восстановление порядка». Рабочие и крестьяне устали от войны и толпами дезертировали с фронта: Российская армия таяла на глазах. Восточный фронт мог бы быть восстановлен только с помощью пополнения большим количеством лояльных солдат союзнических армий. Интервенция без согласия большевиков неизбежно бы привела к их союзу с Германией и закончилась бы катастрофой.(В этой краткой фразе Локхарта признание того факта, что Интервенция американской коалиции была с согласия большевиков, то есть в их пользу, а не в пользу никаких не "белых армий, как это подавалось мировой общественности. Это как сейчас американская интервенция в Ирак, дескать, поиск в Ираке оружия масового поражения и демократия на крыльях бомбардировщиков несущих не очень "истощённый уран". Прм. ред.)

Поэтому я стоял за оказание материальной помощи правительству большевиков и принятие позиции Ленина о вынужденной интервенции, в надежде, что события будут работать нам на пользу. Большевики не испытывали симпатий к немцам. Было бы лучше, если ошибки станут делать немцы, а не мы. Моё мнение разделяли Раймонд Робинс (Raymond Robins), возглавлявший Миссию Красного Креста в России и имевший прямой контакт с президентом Вильсоном, и капитан Жак Садуль (Jacques Sadoul) представитель министра вооружений Франции Альберта Томаса (Albert Thomas). Каждый из нас, как мог, защищал свою позицию.