Федор Фомин - Записки старого чекиста

Последняя наша встреча была совсем короткой. Услышав в очередной раз заявление «я же советский человек…», я сказал ему:

— Вот вы говорите, что вы советский человек, а поступаете не по-советски. Вы должны понимать, что ваше упорство ни к чему не приведет.

Давайте покончим с этим делом раз и навсегда, — сказал я. — Если вы хотите, чтобы мы с вами могли спать спокойно, сдайте полностью золото государству.

— Я вас не понимаю, — удивился Либерман. — Почему это я и вы не будем спать спокойно?

— Вы не будете спокойны потому, что, как только пройдет машина мимо вашего дома, или остановится кто-либо у вашей парадной, или позвонит кто в вашу квартиру, вы будете думать, что за вами приехали из ОГПУ. Я же не буду спать спокойно, так как постоянно буду чувствовать себя виноватым перед государством и стану себя упрекать: а почему я позволил Либерману утаить еще около 26 килограммов золота? Так не лучше ли нам с вами прийти к обоюдному согласию. Давайте спать спокойно по ночам — и вы, и я. Я хочу, чтобы вы могли спокойно жить и работать.

Лицо Либермана выражало внутреннее волнение. Видимо, в нем боролись два чувства. Наконец он провел дрожащей рукой по лицу и сказал:

— Ну, ладно, пусть будет по-вашему. У меня есть еще 26 килограммов золота.

Когда оставшееся золото было изъято, Либерман попросил принять во внимание, что он добровольно сдает свое золото в фонд индустриализации страны,

— И пожалуйста, сохраните всю эту историю с золотыми слитками в тайне. Я не хочу, чтобы об этом узнали знакомые и особенно сослуживцы. Я честный труженик и хочу спокойно работать на прежнем месте и на прежней должности.

Я заверил, что ему нечего беспокоиться:

— Работайте честно, и никто вас пальцем не тронет, никаких ограничений или тем более преследований не будет.

Вот так мы с ним и расстались.

За годы моей работы начальником пограничной охраны в Ленинградском округе с 1930 по 1935 год мне довелось не раз сталкиваться с контрабандистами различных мастей. Среди тех, кто действовал с особенно большим размахом, были капитаны кораблей, работники иностранных консульств. Контрабандные товары (чаще всего галантерея, отрезы, часы, наркотики) пограничники находили в угольных ямах пароходов, в искусно оборудованных тайниках кают. Случалось обнаруживать даже пароходы с двойными палубами.

Но пограничников трудно было провести. Они знали все уловки контрабандистов. В тех же редких случаях, когда контрабандисты ухитрялись проскочить через таможню со своим товаром, к их услугам всегда находились темные дельцы, в чьих руках за годы нэпа скопилось немало ценностей. Сделки совершались на черном рынке.

Но на границе зорко следили за скупщиками драгоценностей. Пограничники обнаруживали запрятанные золотые монеты и вещи, бриллианты и валюту в самых, казалось бы, необычных местах и предметах: в книжных переплетах, ботинках, прическах, даже в утюгах.

В управление пограничной охраны Ленинградского военного округа поступило заявление, что дочь бывшего торговца Ш. — Генриетта бежала в Париж, захватив с собой валюту и бриллианты на огромную сумму. В Париже у нее жил муж — белый офицер, эмигрировавший еще в гражданскую войну. Отец Генриетты остался в Ленинграде. Нам стало известно, что дочь оставила ему около 30 тысяч рублей золотом.

Бывший торговец Ш. был арестован. Ему предъявили обвинение в сокрытии ценностей, кроме того, он привлекался к ответственности как соучастник в побеге дочери за границу. На квартире у Ш. нашли более тысячи золотых пятирублевых монет. На следствии арестованный предложил:

— Облегчите мне наказание, и я передам в фонд индустриализации страны крупную сумму.

Старику было обещано прощение. Он повел уполномоченных к себе на квартиру, и там, в потайном месте, был найден целый клад — золотые монеты на 24 тысячи рублей. Затем он написал письмо дочери в Париж с просьбой выслать на его имя половину той суммы, которую она вывезла из Ленинграда за границу. Это составило ни много ни мало — 200 тысяч франков.

Месяца через два я получаю из Парижа письмо:

«Советская Россия. Ленинград, ОГПУ, начальнику пограничной охраны. Товарищ! Я поступила честно. Перевела 200 тысяч франков в Ленинградский госбанк; прошу и вас поступить с моим отцом тоже честно. Генриетта».

В общей сложности только за три года (1930–1933) пограничная охрана ОГПУ Ленинградского военного округа передала в фонд индустриализации страны драгоценностей и валюты на сумму более 22 миллионов рублей золотом.