Борис Соколов - Вольф Мессинг

Лунгина приводит рассказ своего сына Саши. Тот утверждал, что «технически операция Покровским была проведена блестяще, вероятнее всего, летальный исход наступил из-за ошибок и плохого ухода в послеоперационный период. Во всяком случае, высочайшую бдительность нужно было проявить до конца, а не надеяться, что золотые руки хирурга уже обеспечили успех. Директор института был в отпуске, и персонал института не имел должного контроля.

К большому сожалению, это вообще характерно для медицины в СССР и для хирургии в частности: когда великолепный успех прекрасного, иногда даже гениального врача сводится на нет неумелыми медсестрами, недобросовестными нянями, недостатком нужных лекарств и инструментов, неправильным питанием и многим другим.

Случай с Мессингом не оказался исключением. Видимо, он это предвидел, а потому просил вызвать за его собственные деньги знаменитого американского доктора Майкла Дебеки с бригадой медработников. Статистика среди больных, прооперированных доктором Дебеки: из 100 — 93 имеют благополучный исход. Но просьба Мессинга не была удовлетворена…».

Месин-Поляков утверждал: «При участии профессора Крымова мозг Вольфа был извлечен и заспиртован. Один мой товарищ, работающий в милиции, говорил мне, что видел мозг Мессинга в Институте мозга, где тот хранится вместе с мозгом Ленина и Сталина». Стоит отметить, что ни по размерам, ни по структуре мозг Мессинга не отличался от мозга обыкновенных людей.

Короткое сообщение о кончине Вольфа Григорьевича Мессинга появилось только в газете «Вечерняя Москва». 14 ноября, в день похорон, прошло прощание с ним в Центральном доме работников искусств.

Лунгину, как самого близкого Мессингу человека, сделали его душеприказчиком. Она выбрала место захоронения — рядом с Аидой Михайловной на Востряковском кладбище. Как только Мессинг умер, начались страсти вокруг его наследства. Поскольку наследников у Вольфа Григорьевича не осталось, все имущество должно было отойти в доход государства. Но государство отнюдь не было уверено, что все имущество Мессинга заключается в его двухкомнатной кооперативной квартире, хранящихся там вещах и сберкнижке. Ведь доходов Мессинга, в сущности, никто не знал. Ходили слухи о богатейшей коллекции бриллиантов, будто бы ему принадлежавшей. Однако из всех вещей с бриллиантами свидетели видели у Мессинга только золотой перстень с крупным бриллиантом и булавку для галстука.

Лунгина вспоминала, как описывали имущество Мессинга: «Мне позвонила Валентина Ивановская и сообщила, что она получила милицейскую повестку с требованием явиться в отделение. И приписка, что по делу Мессинга. А днем позже такую же “весточку” получила и я. Но с более конкретным пояснением: в качестве понятой при описании имущества в квартире Вольфа Григорьевича. Такие милицейские повестки игнорировать нельзя, ибо напросишься на принудительный привод. В назначенное время за мной “любезно” прислали машину, и я отправилась с ними на улицу Герцена. Кроме двух представителей 1-й нотариальной конторы Москвы там уже была Валентина Ивановская, которой тоже эта мышиная возня вокруг “дела Мессинга” доставляла мало радости.

Юристы составили протокольные бланки и начали дотошный осмотр квартиры. Приступили к закрытому на замок, окованному полосками железа старинному сундуку, когда-то наполненному вещами Аиды Михайловны. А когда вскрыли, он оказался совершенно пустым. Лишь на дне лежали пожелтевшие страницы газет и под ними сшитый мной когда-то пояс с двумя кармашками: для ценных бумаг и для золотого кольца с трехкаратным бриллиантом, которым Мессинг очень дорожил, скорее, как неким талисманом, чем ценностью, и если он его не надевал на руку, то все равно носил при себе: либо на груди, либо в кармашке. И еще несколько фотографий. Кармашек для перстня был пуст, а в другом обнаружили сберегательные книжки на общую сумму чуть больше миллиона рублей в старом исчислении, не считая не взятых за последние 10–15 лет процентов. Кроме этого было 800 рублей наличными.

Никакого завещания в квартире на нашлось, и мы, его близкие друзья, высказали свое желание использовать хоть эту сумму наличных денег на постройку памятника. Но и такую мизерную сумму получить не удалось: законники тут же объяснили, что раз прямых наследников у Мессинга нет, то по закону РСФСР деньги переходят в собственность государства. Словно оно не было перед ним в неоплатном долгу за те огромные суммы, что приносили концертные выступления Вольфа Григорьевича! Ведь долг платежом красен, и что государству до этих несчастных копеек! (Не дождавшись в течение 16 лет установления памятника государством, в 1990 году Татьяна Львовна Лунгина прилетела из Лос-Анджелеса в Москву и установила памятник на свои средства. — Б. С.)