Елена Морозова - Калиостро

Куда отбыла чета Бальзамо из Парижа и где провела больше года, неизвестно. Вновь в поле зрения биографов она оказалась в конце 1774 — начале 1775 года, когда под именем маркиза и маркизы Пеллегрини прибыла в Неаполь. Новое имя явно носило ностальгический отпечаток — оно напоминало и о горном массиве Монте-Пеллегрино, что высится над бухтой Палермо, и о strada dei Pellegrini (дороге Паломников) в Риме, вблизи которой стоял дом родителей Лоренцы, и о паломничестве, которое супруги совершили (или намеревались совершить…). Да и просто красивое имя, вполне под стать нарядно одетой чете, приехавшей в прекрасном экипаже с лакеем на запятках. Слугой у вельможной пары был уроженец Палермо по имени Ларока, бывший куафер, прославившийся своими похождениями в Турине 6. В Неаполе Бальзамо — то ли случайно, то ли после долгих поисков — встретился с дядюшкой Антонио Браконьери, тем самым, который в детстве определял его в учение и который представил ему Лоренцу. Дядюшка Антонио, полагавший, что племянник его пошел по дурной дорожке, искренне обрадовался, увидев, что ошибся: выглядел Джузеппе вполне почтенно, а жена его была красоты необыкновенной. Давно тосковавший по дому (потому и искал дядюшку), Джузеппе без возражений принял предложение съездить в Палермо и навестить семью. Антонио помнил, что в свое время племянник покинул родной город, убегая от полиции, но теперь, по его убеждению, никто бы не признал в хорошо одетом важном господине ушлого молодого человека, промышлявшего занятиями на грани дозволенного.

Но он ошибся. Одураченный и обворованный Джузеппе ювелир Марано лелеял планы мести; он сразу узнал своего обидчика и донес на него. Бальзамо схватили и посадили в тюрьму — надолго, как, радостно потирая руки, сообщил ему адвокат Марано. И снова на помощь пришла Лоренца. Она настолько вскружила голову местной влиятельной особе, князю Пьетраперциа, что тот не только заставил власти выпустить Джузеппе, но, поколотив адвоката Марано, так запугал ювелира, что тот забрал иск. Тем не менее Джузеппе решил более не искушать судьбу и, заняв у семьи четырнадцать унций на неотложные расходы, вместе с Лоренцей срочно отбыл в Мессину. Семья — сестра и мать — долго будет помнить о долге Джузеппе и даже, как уже сказано выше, попросит Гёте напомнить о нем знаменитости…

Несмотря на удачное завершение приключения, сицилиец Бальзамо прекрасно понимал, что сицилиец Марано не расстанется с мыслью о мести, и решил основательно замести следы. Наиболее прямой путь к преображению лежал через Мальту: Джузеппе был уверен, что там его не забыли. Он оказался прав: на Мальте его встретил старый товарищ, кавалер д’Аквино, сообщивший печальное известие, что гроссмейстера Пинто более нет в живых. Новым гроссмейстером стал Эммануил де Роган-Польдюк, родственник кардинала Рогана, того самого, кто впоследствии печально прославится в деле об ожерелье. Как утверждают многие, новый гроссмейстер принял Бальзамо с распростертыми объятиями и даже пригласил к себе на ужин, что для уроженца квартала Альбергария было неслыханной честью. Но Джузеппе уже понял, что чем выше он задирает нос и чем увереннее несет чушь, тем внимательнее его слушают и тем почтительнее на него взирают. Главное, чтобы в речи звучали нужные слова: Великое делание, трансмутация, арканы алхимии, Гермес Трисмегист, многотысячелетние пирамиды, Меркурий, Сатурн…

На Мальте Джузеппе вновь усердно предался занятиям алхимией, присовокупив к ним приготовление лекарств. Возможно, там он впервые всерьез попытался заняться лечением больных. Парижский целитель не шел у него из головы. Только он решил, что станет лечить бальзамами, ибо больной больше поверит тому врачу, который дал ему лекарство, а не просто поводил руками над головой. Бальзам или эликсир исцеляют и верующих, и философов, а поверит ли философ движениям его рук — большой вопрос. Философы безбожники, им все надо пощупать. И еще он постановил, что станет лечить бесплатно. Разумеется, не всех, а тех, кто не может платить. Таких очень много, но зато и слава его многократно возрастет, а состоятельные пациенты раскошелятся сами.

Задерживаться на Мальте Джузеппе не собирался, тем более что там он вновь услышал о вольных каменщиках. С тех пор как он впервые узнал о масонах от англичан, встреченных им в Португалии, он успел позабыть о них; но теперь внимательно расспрашивал своих собеседников, ибо что-то подсказывало ему, что наконец он нашел то, что столь долго и безуспешно искал. Братья-масоны! Вот оно, общество, где все равны, невзирая на происхождение, общество, филиалы которого существуют во всех странах, а главное, общество, располагающее огромными деньгами, которые мастера вправе расходовать по своему усмотрению.