Хатунцев Станислав - Константин Леонтьев - жизнь и судьба

Простая, грубая и деятельная жизнь в Крыму вернула ему здоровье и свежесть, избавила от мучительного и кропотливого самоанализа, которому он предавался в Москве. Однако «честный труд» в военном госпитале близ Керчи не вполне устраивал потомка «дикого барина». Ему хотелось настоящих опасностей: схваток с неприятелем, пороховой гари, походов, бивуаков, вольных степей, и он добился назначения в 45-й Донской казачий полк. Вместе с казаками Леонтьев отправлялся на рекогносцировки и в рейды, участвовал в кавалерийских боях, руководил реквизициями, спал у бивуачных костров под крымскими звёздами. «Природа и война! Степь и казацкий конь верховой! Молодость моя… молодость и чистое небо!» [9] Леонтьев К. Собрание сочинений. Т. 9. СПб., 1913. С. 218. — вспоминал он позднее об этом времени. Служба Леонтьева в Крыму сопровождалась множеством любовных историй, он даже похитил в Феодосии прекрасную гречанку — Елизавету Политову, ставшую его женою через несколько лет. При всём этом не оставлял Леонтьев и литературного поприща.

Через год после окончания Восточной войны Константин Николаевич уехал из Крыма и занял место домашнего врача в имении баронессы Розен, располагавшемся в Арзамасском уезде Нижегородской губернии. Здесь он лечил крестьян, занимался науками с сыновьями хозяйки имения, много читал, особенно по естествознанию, философии, русской и иностранной изящной литературе, и, конечно же, писал сам.

Впечатления «нижегородского» периода жизни легли в основу романа «В своём краю», опубликованного Леонтьевым в 1864 г. — сначала в «Отечественных записках», затем — отдельным изданием. Современному читателю книга эта, к сожалению, практически не знакома, но работа стоит того, чтобы сказать о ней немного подробней. И отнюдь не потому только, что едкий М.Е.Салтыков-Щедрин удостоил её своей рецензии, а потому, что роман Леонтьева стал яркой литературной манифестацией так называемого ницшеанства — и не в Германии, а в России! — примерно за два десятилетия до появления работ самого Фридриха Ницше. Это потом, на рубеже столетий, ницшеанство у нас в стране (вслед за Европой) вошло в моду, стало интеллектуальным «мэйнстримом», в том числе — в революционных кругах (Горький, Луначарский, Савинков и т. д.); тогда же русский «предвестник ницшеанства, неожиданно появившийся в 60-х годах» (выражение критика начала XX века Б.А.Грифцова), остался практически не замеченным и на настроения общества нисколько не повлиял. В то же время роман «В своём краю», завершённый, по-видимому, ещё до отъезда К. Леонтьева на Восток, т. е. до ноября 1863 г., нужно поставить рядом с законченным в том же году (в Петропавловской крепости) романом Н.Г.Чернышевского «Что делать?». Подобно произведению известного теоретика-революционера, роман Леонтьева являлся литературно-художественным выражением всего спектра этических, эстетических и, в конечном итоге, общественно-политических воззрений своего создателя и, по замыслу Леонтьева, должен был играть ту же роль, которую сыграло произведение Н. Г. Чернышевского: роль пропагандиста и агитатора, «наставника жизни». При этом в литературном отношении роман Леонтьева написан несравненно более талантливо, гораздо более интересно, чем произведение выдающегося революционного демократа.

К 60-м годам XIX в. созрело основанное на эстетизме мировоззрение Константина Николаевича. Он пришёл к убеждению, что «всё хорошо, что прекрасно и сильно, — будь это святость, будь это разврат, будь это революция, будь это охранение — всё равно!» [10] Александров А. А. К. Н. Леонтьев // «Русский вестник». 1892. № 4. . Леонтьев решил оставить давно уже стеснявшую его практическую медицину, перебраться в столицу и стать профессиональным литератором: «открывать глаза» на истины эстетизма читающей публике. Однако в Петербурге Леонтьев замечен не был: русскому обществу, увлечённому вихрем либеральных реформ, было не до эстетики.

Повращавшись в «передовых» кругах столичной интеллигенции и хорошо узнав её представителей, Леонтьев проникся неприязнью к их демократическим идеалам и к буржуазному прогрессу, ведущему к господству так называемого «среднего человека» — ограниченного и самодовольно-скучного буржуа, к уничтожению поэзии и красоты жизни, всех её цветов кроме сюртучно-серого. С этим он как эстет мириться не мог. Поняв, что прекрасного гораздо больше на стороне «церкви, монархии, войска, дворянства, неравенства и т. д., чем на стороне современного управления», крайней или умеренной буржуазности, Леонтьев перестал колебаться и встал на сторону «консерваторов» [11] Александров А. А. Там же. . Для него это означало разрыв с юношеским либерализмом и либералами, в том числе с Тургеневым. И Леонтьев скрепя сердце расстаётся со своим литературным патроном. Борьба идей в его душе была так сильна, что он «похудал и почти целые петербургские длинные ночи проводил нередко без сна, положивши голову и руки на стол в изнеможении страдальческого раздумья» [12] Леонтьев К. Записки отшельника // «Гражданин». 1888. № 15. .

Читать дальше