Владимир Глоцер: Вот какой Хармс! Взгляд современников

Не хочу повторяться, то, что написано...

В. Г.А вы помните историю с песенкой «Из дома вышел человек»?

Б. С.Меня еще не было в «Чиже», но о скандале с «Из дома вышел человек» [92] Опубликована в «Чиже», 1937, № 3. После этого Хармса в журнале целый год не печатали. я хорошо помню, потому что Иван Шабанов [93] Иван Васильевич Шабанов (1906—1973), книжный график и живописец. , автор рисунка к этому стихотворению, говорил, что когда он рисовал картинку к этим стихам, он сомневался, будет ли напечатана эта песенка. Вот это я помню.

В. Г.А в чем был скандал?

Б. С.А потому что кто-то из литературных редакторов усмотрел в этом намек на события 37-го года, намек на какие-то обстоятельства неприятные. Всюду хай. Ну, знаете, как говорят: «Читали, что в „Чиже“-то напечатали?» Мы работали в «Костре» тогда, а это смежные журналы. Считалось, что это скандальные стихи [94] О неприятностях, связанных с публикацией песенки, Хармс записал в своем Дневнике: «Пришло время ещё более ужастное для меня. В Детиздате придрались к каким то моим стихам и начали меня травить. Меня прекратили печатать. Мне не выплачивают деньги, мотивируя какими то случайными задержками. Я чувствую, что там происходит что то тайное злое. Нам нечего есть. Мы страшно голодаем» («Новый мир», 1992, № 2, стр. 216). .

В. Г.А как Хармс реагировал?

Б. С.Не знаю, он иногда уезжал в Царское Село, он учился там, — не знаю, где он там жил... [95] Хармс жил у своей тети, Натальи Ивановны Колюбакиной (1868 — после 1945), словесника, директора детскосельской школы, которую он оканчивал. Он любил уезжать на неделю. Он умел отключаться. Когда был в таком мрачном настроении. Вы знаете, что он иногда носил черную повязку на лбу?

В. Г.Нет, не знаю.

Б. С....на лбу черную повязку носил, объясняя, что это помогает ему от головной боли и вообще от плохого состояния. Или уезжал вот туда в Царское Село, когда у него были вот такие периоды: головная боль или...

В. Г.Нет, как он реагировал, когда вот такие обвинения, подозрения, — назовите, как хотите?

Б. С.Ну, как он реагировал, — боюсь, что вам не могу ответить на этот вопрос. Вот напечатали «Жил на свете старичок» [96] Первая строчка стихотворения «Веселый старичок». Опубликовано в «Чиже», 1940, № 6. — и стали ругать, письма стали ругательные приходить. Ну, потом, его поддерживали, — у него сторонники были, и в его отсутствие, — та же Эстер, и я, и Шварц Евгений Львович, допустим.

В. Г.Он как-то объяснял причины своей мрачности? Говорил о своем состоянии когда-нибудь?

Б. С.Говорил просто, что голова болит, и дурное настроение. Но мы вот старались его как-то занять, отвлечь, и он отходил... В гости затащить его в это время хорошо было. Или просто даже, я помню, по Неве зимой мы гуляли в солнечные дни. В Дом писателей ходили, на концерты какие-то.

В. Г.Читал ли он свое?

Б. С.Он читал изумительно свои стихи, так ритмически четко, — казалось бы без выражения, но с большим скрытым юмором, — невозможно было не улыбаться. Очень хорошо читал, очень хорошо. Он читал, например, «Врун»: «Ну! Ну! Ну! Брось! Брось! Брось!..» [97] В напечатанном виде («Еж», 1930, № 24): «Ну! Ну! Ну! Ну! / Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!» Если вы слышали это даже второй или третий раз, вы не могли не смеяться все равно.

В. Г.А рассказы?

Б. С.Читал, да. Читал прелестно. Я был первым слушателем его рассказа, где сторож действует, если помните, а появляется молодой человек в желтых перчатках. Это было написано при мне просто. Потом молодой человек щелкает пальцами и исчезает [98] Рассказ «Молодой человек, удививший сторожа» из цикла «Случаи». . Так вот этот рассказ он написал в «Чиже», — в пустой редакции под вечер, я делал макет, а он сидел в уголке и писал. Очень серьезно, перечеркивая. Вот. Тут он мне его прочитал. С очень серьезным видом, с чрезвычайно серьезным видом, который вызвал у меня самое восторженное впечатление.

В. Г.Как он реагировал на похвалу вообще?

Б. С.На похвалу? С некоторой застенчивостью, я бы сказал. Конечно, ему было приятно, что он сделал то, что вызывает у слушателя радость или удовольствие, но так, несколько застенчиво улыбался.

Сидел в жилетке (у нас было жарко там, в «Чиже»), я клеил макет, а на диване — Даниил Иванович или еще кто-то. Он любил бывать у нас, Даниил Иванович.