Олег Куваев: Избранное. Том 3: Никогда не хочется ставить точку

Времени в обрез, у нас ни черта нет, даже начальство живет спокойно, не зная, что летом нам понадобится отпуск.

— Если мы не выкинем базу на озеро, считай, что наше предприятие накрьшось.

— Чем ты ее выкинешь?

— Самолетом, чем же больше.

— А самолет?

— Тетка-фортуна поднесет на. блюдечке с голубой каемочкой.

— Писаная ты рожа.

— Сам Шенходей.

Совещание на берегу моря было закрыто; Мы шли домой. Я чувствовал, как недоверчиво смотрит на нас синяя полярная ночь. Меланхолично поскрипывал снег.

Личный состав экспедиции сформировался с подозрительной быстротой. Ввиду подчеркнутое скромности ее членов я вынужден писать об их достоинствах проста так, не упоминая анкетных и паспортных данных.

Номер первый: Старик.

Он был действительно старше всех нас. Зимовал в свое время на Тикси, был снайпером на Халхин-Голе, семь лет бродил по степям Монголии, все остальное время делил между Москвой и Памиром, пока тревожный ветер" приключений не занес его на Чукотку. Старик — кадровый военный. Вторая его специальность охота. Мы потихоньку завидуем его ста восьмидесяти сантиметрам, прямой, как лыжная палка, фигуре.

Номер второй — Серега. Вместе с ним мы два лета бродили йо чукотской тундре. Среди многочисленных талантов Сереги есть один особенно выдающийся — таскать рюкзак. Летом 1959 года я лично был свидетелем, как Сергей один тащил на себе по весенней тундре пятиместную тридцатишестикилограммовую лодку. Он нес ее тогда сто с лишним километров.

Журналист. Его основное призвание — вносить элемент рационализма в нашу сумбурную компанию: Журналист всегда спокоен и логичен. Но я-то знаю, что у него тоже есть пунктик помешательства. Пунктик совсем не оригинальный — рыбалка, но это основной мост, перекинутый между нашими душами.

Еще один журналист. Для всех нас это в доску свой парень, надежный товарищ. Перед тем как стать редакционным зубром, несколько лет работал с геологами на Индигирке.

Вокруг этого центрального ядра группировалась легковесная оболочка болельщиков. Наши болельщики ничем не отличались от своих собратьев по всей планете: они давали советы, иронизировали и разумеется, все до одного были, настроены крайне скептически. Скептицизм выражался в старой, как мир, формуле замаскированной зависти: "Ну, куда вам. вот если бы мы. "

Разумеется, оснований для сомнений было более чем достаточно.

Около ста десяти километров отделяло поселок от устья Чауна, двести сорок километров безлюдной, тундры было между устьем Чауна и озером Эльгытгын, около семидесяти километров от Эльгытгына до верховьев Анадыря и потом более шестисот километров вниз по Анадырю. В низовьях Чауна дорогу преграждает невиданное количество всевозможных стариц, проток, притоков, и кустарниковых зарослей. В предгорьях и непосредственно в, горах почти невозможно рассчитывать на топливо кроме крохотных побегов полярной березки. Для того. дабы сплавляться вниз по Анадырю, нужны хотя бы малоподвижные и неудобные резиновые лодки. А тащить их надо на себе.

Мы сидим с картамии логарифмическими линейками. Листки бумаги покрываются столбиками цифр, монотонное бормотанье висит в прокуренной комнате. Не хватает только треска арифмометров да руководящих окриков главбуха.

— Двадцать пять километров в день, сорок граммов масла на день, три пары портянок. сотни патронов — то ли хватит, то ли не хватит. не забыть записать крючки. резиновая лодка весит восемь килограммов. А там что, правда, магазинов нет? Палатку обязательно. сухой спирт. две шапки.

Список грузов рождается в муках, но он все же рождается. "

Объективная реальность в виде служебных и прочих. обязанностей непрестанно вмешивается в наши планы. Выход-в нуть назначен на конец июня. К концу мая расположение участников экспедиции намечалось на карате Сс юзаследующимобразом: Старик находился в поселке, один из-журналистов сдавал экзамены в Хабаровске, я. был переведен в Магадан, Серега уезжал с полевой партией на Колыму с тем условием, что его отпустят летом.

Первыми сдали окопы журналисты. Я получил телеграмму из Хабаровска: "Зашился, экзаменами до конца июля. Простите и зачеркните."

Второй журналист неожиданно получает повышение по службе, но с условием, что и заикаться не будет об отпуске. Что же, газета, как и наука, требует жертв! Не успев закончить расчета варианта на четверых, Старик садится считать на троих.