Питер Гиллквист - Возвращение домой

Ранее в том же году несколько человек из нас посетили службы Страстной недели в православной церкви в Тарзане. Здесь мы увидели в действии все, о чем прежде читали. Но в культурном плане служба казалась принадлежащей другому миру, совершенно отличному от нашего. Так что к прибытию епископа у нас накопилось множество вопросов.

— Почему они так часто произносят «Господи, помилуй?»

— Расскажите нам о священнических облачениях.

— Что означает такое количество свечей?

— Употребляется ли ладан на каждой службе? Будучи сам хорошо знаком с евангелическим протестантизмом, епископ понял наш «культурный шок». Мы уверовали в основные догматы этой древней веры, но правила богослужения попросту отсутствовали в исторических книгах.

— Давайте, начнем с нашей веры во Христа, — посоветовал епископ Димитрий. — Мы должны быть уверены, что у нас нет разногласий в ответе на вопрос, заданный Самим Господом: «Кем считают Меня люди? » Если мы согласны в том, что Он был рожден от Отца прежде всех времен, воплотился во чреве Марии и стал Спасителем наших душ, все остальное, в православном христианстве встанет на свое место. Ибо все, что мы используем — облачения, молитвы, иконы и остальное — особым образом связано с Христом.

Тщательно рассмотрев учение Христа, мы согласились с этим. От догмата воплощения мы проследили путь ко всем другим положениям, вытекающим из него. И фрагмент за фрагментом, положение за положением, истина за истиной, вся картина стала приобретать четкие контуры.

В 1978 году некоторые из нас получили возможность посетить Свято–Владимирскую семинарию в Нью–Йорке. По–прежнему переполненные вопросами, мы были тепло встречены митрополитом Феодосием главой АПЦ, и профессорами Александром Шмеманом, Иоанном Мейендорфом, Фомой Хопко, Павлом Лазаром и Веселином Кесичем. Многие из них также периодически приезжали с лекциями в Академию Св. Афанасия в Санта–Барбару. Замечательные разговоры, полные вдохновения, научения и радости можно вспомнить с каждым из этих братьев. Но позвольте мне все же выделить одного их них: истинного апологета Христа, отца Александра Шмемана.

Он был государственным мужем в Царстве Божием (на самом деле, вместо «был» можно было бы сказать «есть»: он отошел ко Господу в 1983 году). У меня в горле встает комок, когда я пишу об этом блаженной памяти человеке. Говоря по–человечески, если можно сказать, что кто–то «привел нас в Церковь» (подобно тому, как человек говорит, что такой–то «привел меня ко Христу»), то о. Александр сыграл центральную роль в приведении нас в Православную Церковь двадцатого века.

Три раза он совершал путешествия на запад, чтобы побыть с нами в Санта–Барбаре. Ко времени его первого приезда в 1978 году мы в своем прослеживании исторического пути Церкви находились в 1054 году, где приняли сторону Востока. В вероучительном отношении мы были близки к принятию Православия. К нему был расположен наш ум, отчасти наше сердце, но в нашей литургической практике оно почти не отражалось.

Так или иначе, о. Александра не оттолкнуло это обличье, он сумел заглянуть в наши умы и сердца. Это была взаимная любовь с первого взгляда. После путешествия о. Александр сказал своей жене: «Они уже православные, хотя сами еще до конца этого не осознают».

Пока он был у нас, мы, разумеется, обратились к нему с просьбой о руководстве. Оглядываясь в прошлое, понимаешь, что о. Александр действовал очень осторожно, избегая давать нам слишком трудные задания или учить нас большему, чем мы могли воспринять.

— Было бы полезно построить алтарь и повесить несколько икон, — посоветовал он.

К его следующему приезду в 1981 году алтарь был готов и рядом с ним на стене, по одной с каждой стороны, висели две маленькие иконы — размером чуть больше почтовой карточки — одна Христа, другая Девы Марии. С великой гордостью за наш потрясающий прогресс, я пригласил о. Александра в храм и подвел к алтарю. В конце концов, он подошел достаточно близко, чтобы бросить взгляд на наше иконное благолепие. Он улыбнулся:

— Что ж, я могу ехать домой и, наконец, сообщить, что вы больше не состоите в активной оппозиции к иконам!

Так порой в шутливой манере он обращал нас в Православие. Именно во время этого второго визита о. Александр указал нам еще одно направление деятельности, которое оказалось центральным для оставшейся части нашего путешествия. Выступая перед нашим собранием по вопросу о различных православных юрисдикциях в Северной Америке, он посоветовал: