Питер Гиллквист - Возвращение домой

Обратите внимание, что происходит. В присутствии «апостолов и пресвитеров» (стих 4) на собрании, включавшем апостола Петра, после того как все закончили говорить, именно Иаков, брат Господень, а не один из Двенадцати, «начал речь… и сказал: мужи братия, послушайте меня» (стих 13). И Иаков высказал заключительное суждение о том, что должно быть сделано, чтобы разрешить разногласия. Почему Иаков? Почему не Петр или один из прочих Апостолов? Потому, что, согласно всем ранним авторам, которые обращались к этой теме, Иаков был епископом Иерусалима к моменту проведения Собора. И, согласно свидетельству 15–й главы Деяний, он действовал в полном соответствии со своим положением.

В моем собственном продвижении от конгрегационной к епископальной форме церковного управления оказались полезными два наблюдения. Во–первых, в современном мире, также как и в Новом Завете, любой епископ, заслуживающий уважения, должен заботиться о том, чтобы услышать «аминь» от своей паствы. Ситуация в действительности такова, что церковь, возглавляемая епископом, является епископальной, пресвитериальной и конгрегационной одновременно. Паства имеет голос, также как и дьякон и пресвитеры. Разница заключается в том, что при конгрегационной форме управления каждый обладает равным правом голоса и паства оказывается, в конце концов, пасущей своего пастыря. В случае епископального управления каждый также имеет право на свое мнение, но спор прекращается епископом. Как и в случае с Иаковом в книге Деяний, епископ принимает окончательное решение.

О втором наблюдении лучше всего рассказать, передав разговор, состоявшийся за завтраком с президентом евангелической общины. Мы уже дошли к тому времени до открытия епископов в ранней Церкви и решили принять епископальное управление. Мой друг, чья община относилась к одной из конгрегационных церквей, был несколько удивлен сменой нашего курса. Он был убежден, что Новый Завет учил только конгрегационной форме правления.

В ходе разговора мы коснулись вопроса о новом течении в некоторых из его церквей. «Многие наши пастыри сильно увлеклись учением людей вроде Рэя Стедмана о коллективном пресвитериальном руководстве (коллективном старшинстве), — сказал он. — Возникают трудности, когда в церквях с конгрегационным управлением появляется такой пресвитериальный акцент. Некоторые из наших церквей уже пошли этим путем».

— Что бы вы сделали, если бы конгрегация проголосовала за переход к коллективному пресвитериальному руководству? — спросил я.

— Мы не были бы от этого в восторге, но примирились бы с ним, если оно не станет постоянным, — ответил он. — Иначе мы превратимся в пресвитериан.

— А если люди воспользуются своим конгрегационным правом сделать такое руководство постоянным? — спросил я.

— Тогда я должен буду вмешаться и прекратить это, — сказал он.

— Это будет соответствовать епископальному управлению, — заметил я.

На самом деле, в конце концов, кто–то всегда оказывается ответственным. Мы можем говорить о правлении народа, эгалитаризме, конгрегационализме и всем прочем, но, в конечном счете, один человек будет стоять во главе колонны. Разве не этому нас учит природа? В Самой Троице, где три Личности обладают в полной мере Божественной природой, началом и источником единства является Отец. Будь то на небе или на земле, существуют иерархии армий, людей и ангелов.

Есть еще одна вещь, которую мне хочется сказать о епископах, и это очень утешительная вещь. После многолетних попыток жить под как можно меньшим руководством, я, наконец, знаю, кто наделен властью. Я почитаю за честь наклоняться и целовать руку нашего архиепископа, Филиппа, с которым мы равны как братья во Христе, но которому, тем не менее, я охотно подчиняюсь как иерарху, ведущему наблюдение за моей душой.

Не так много лет назад я бы страстно возразил на только что сказанное мною: «Все это прекрасно, но что, если у вас окажется плохой епископ». Во–первых, православные христиане помогают в выборе своего епископа. Во–вторых, каждый епископ подотчетен Синоду епископов и, в конечном счете, Патриарху. По этой причине, когда попадались плохие иерархи, они устранялись (еретик Несторий занимал самый высокий пост в восточной Церкви, и даже он был замещен). В–третьих, лучше слабый лидер, чем вообще никакого. Анархия — худшая разновидность управления.

Я разделяю старый баптистский тезис, что власть может развращаться, и что абсолютная власть развращается абсолютно — хотя ни один православный епископ не имеет абсолютной власти. Но верно и обратное: независимость развращается и абсолютная независимость развращается абсолютно. Ибо такая независимость стимулирует установление абсолютной власти — абсолютной власти в руках каждого индивидуума.