Робин Локкарт - История изнутри. Мемуары британского агента.

По мере того как я ближе знакомился с Гюи Л скоком, мое положение становилось легче. Мы вместе завтрака ли. Наряду с сэром Джорджем Бьюкененом и Гарольдом Никольсоном он был одним из немногих уроженцев Вел лингтона в Министерстве иностранных дел. Когда мои братья выступали от Малъборса, я взял его посмотреть матч в регби между Веллингтоном и Малъборсом. Мы вместе играли в гольф. Я был допущен к игре в настоль ный крикет и стал мастером в этой области. От него я услыхал исторические анекдоты, ходившие по мини стерству о лорде Берти и других столпах минувших дней. В оплату, уступая своей склонности к откровенности, я рассказал ему историю своей жизни. Наша дружба росла столь быстро, что через несколько недель я был в состоя нии заставить его слушать восточные очерки, написанные мною н отвергнутые английскими издателями. Нет сом нения, что он это занятие нашел более забавным, чем писание консульских записок.

Такое литературное времяпрепровождение, притом, разумеется, в рабочее время, привело к странному оборо ту моей судьбе. При обычных условиях меня по оконча нии шестинедельного стажа в консульском департаменте должны были перевести в коммерческий департамент, где мне пришлось бы находиться под опекой сэра Ольджер нона Лоу, строгого формалиста, которого боялась вся молодежь. Тут как раз в нашем департаменте произошла перемена. Лорд Дюферин захворал, и его временно заме нял Дон Грегори, бывший тогда младшим помощником. В это время случился агадирский инцидент, политиче ским департаментам пришлось работать усиленно, и наш штат убавили, чтобы помочь там. Однажды к концу дня, когда я читал вслух особенно трогательную историю о

католическом миссионере на Востоке Гай Лекоку, вошел Дон Грегори. Слово «католик» привлекло его внимание

— Что такое? — спросил он своей обычной озабочен ной манерой.

Гай объяснил.

— У нас в министерстве находится литературный талант, — сказал он. — Он нам читает рассказ о католи ческом миссионере.

Грегори взял мою рукопись. На следующий день он пригласил меня к обеду. Я познакомился с миссис Грего ри, и она мне понравилась. Я рассказывал ей о своей жизни на Востоке и дал ей еще рукописей для чтения. Я подарил ей два японских портрета, купленных в Японии, по поводу которых я написал сентиментальный рассказ. Через несколько дней я опять получил приглашение на обед. В моем положении в департаменте произошла пере мена. Грегори стал мне давать больше работы. Скоро я заделался его частным секретарем. Однажды он позвал меня.

— Нам не хватает работников, — сказал он. — Вы ничего не выиграете, перейдя в коммерческий департа мент или уехав скорей за границу. Я устрою, чтобы вы остались на некоторое время здесь помочь нам. Когда придет время ехать вам за границу, я позабочусь, чтобы вы от этого ничего не потеряли при выборе вашего будущего поста.

Разумеется, я согласился. Я тогда еще принадлежа,! к епископальной церкви, хотя уже питал сильные симпатии к католицизму. Однако этого было достаточно. Отзывчи вый добросердечный Дон Грегори любил католиков и, что еще важнее, он, видимо, любил меня, и я ему обязан до конца своей жизни. В качестве заведующего департа ментом он не имел себе равных, и от него я научился многому, что пошло мне на пользу в будущем. Он посвя тил меня в официальную жизнь за границей. Он мне много говорил о Румынии, где занимал пост, и о Польше, судьбами которой сильно интересовался. Он усиленно развивал во мне интерес к России, которую я тогда считал самым беспокойным местом в Европе. И вот однажды вечером перед Рождеством он позвал меня в свой кабинет и показал мне депешу. В ней наш посол в С.Петербурге* сообщал, что русское правительство изъ

явило согласие на мое назначение в качестве вицеконсул в Москву. а

— Через две недели вы отправитесь, — сказал 0н улыбкой.

" Москва. Перед глазами моими промелькнула Россия R описании Сэтона Мерримена — единственное, что я о ней знал. Приключения, опасности, романы представлялись I моем уме. Но одна мысль доминировала: Москва находилась в Европе. Я только на три дня пути был отдален от родины. Шесть недель назад, если бы не мои неудачные восточные рассказы, тысячи шансов против одного, что меня подобно другим новым вицеконсулам услали бы в Колон или Панаму, или в лучшем случае в Чикаго, или Питсбург. Я рассыпался в благодарностях и в тот же вечер поехал сообщить добрые новости своим родителям и готовиться к отъезду.