Дмитрий Самин - 100 великих композиторов

К девятнадцати годам, порвав с университетом уже в первый год обучения, так как академический дух был глубоко чужд его внутренней настроенности, исколесив всю страну с помощью автостопа, он окончательно понял, что песня — его судьба. Его профессорами в суровой школе жизни стали подлинные народные певцы Биг Джо Уильяме, Мади Уотерс, Хенк Уильямс, Би Би Кинг.

В гораздо большей степени, чем упомянутым выше музыкантам, Дилан обязан Вуди Гатри, расцвет творчества которого пришелся на времена великой депрессии. Тогда впервые за всю историю Штатов так мощно возрос интерес к культуре «низов», так ярко проявили себя социальные течения в американской литературе и музыке. «Гроздья гнева» Стейнбека по сей день воспринимаются в США как символ демократических умонастроений той эпохи. Именно этой атмосферой было порождено творчество Гатри, который в песнях на собственные тексты, написанные от лица типичного американского бродячего пролетария «хобо», колесящего по стране в товарных поездах и на попутных грузовиках, обнаружил истинное лицо своей родины.

Дух эпохи «Гроздей гнева» сохранялся и в первые послевоенные десятилетия, когда созревало искусство Дилана. Появляются первые его баллады, в которых скорбно-лирическая нота соединяется с резким протестом против мещанства, обывательщины, безработицы и нищеты, отсутствия идеалов. Подобно Гатри, Дилан воспевает мир, который обходила дотоле «высокая культура». Вместе с тем, он не «певец деревни» и не «хобо». Его мироощущение пронизано урбанизмом, и его поэтические средства идут от характерных оборотов городской речи. Дилан повествует о «маленьких людях», напуганных мощью современного капиталистического города.

Рождаются знаменитые «Северные блюзы», очень быстро ставшие частью американского фольклора. За ними следуют актуальные песни — «Слушай напевы ветра», «Хозяева войны», «Страшный дождь пойдет», «Времена меняются» и другие, определившие место Дилана в том бурном общественном движении, что захватило Америку в шестидесятые годы нашего века.

Первые появления на публике «странствующего рыцаря фолка» были встречены отнюдь не однозначно. Выступал он поначалу за 2–3 доллара в вечер в маленьких ресторанчиках родного штата, приобрел определенный круг почитателей, но многих и раздражал его грубоватый голос, слегка дребезжащий и вовсе не похожий на сладкозвучные голоса тогдашних идолов публики. Да и в Нью-Йорке, куда он затем приехал, не сразу удалось пробить лед недоверия: его упрекали, что он плохо владеет гитарой, что поет ковбойские песни с деревенским акцентом, пренебрегает канонами фолкмузыки, «путая» их с элементами популярной песни и негритянской музыки. Как только ни называли его — и мистификатором, и немузыкальным певцом, и поденщиком. Но уже в середине шестидесятых годов слава его начинает нарастать, как снежный ком.

Это было время подъема движения за гражданские права, протеста против вьетнамской войны, и страстные, суровые и мужественные песни Дилана пришлись впору этому времени. Дилан поет, маршируя плечом к плечу с Мартином Лютером Кингом в рядах демонстрантов во время Похода свободы на Вашингтон. Его выступления встречают восторженный отклик в молодежной среде. Не остались они незамеченными и дельцами индустрии развлечений, и, буквально как в голливудском кинофильме, неимущий паренек из западного захолустья стремительно вознесся на пьедестал эстрадной звезды первой величины. Он вносит сумятицу в традиционные хит-парады, занимая место на самом верху, уготованном лишь баловням публики.

Казалось, облик певца определился, путь найден раз и навсегда. Но тут-то все и переменилось. Словно предчувствуя «всемирный потоп» рок-музыки, Дилан резко меняет курс. Он быстро овладевает ритмом и стилем рока, но при этом остается непохожим на других. Восторженная публика с удивлением и трепетом вслушивается в его сентиментально-мистические, мрачноватые откровения, несущие смутное чувство тревоги, разочарования в жизни, неудовлетворенности собой…

Трудно сказать, чем бы все кончилось, но вмешался случай: в 1966 году Дилан попал в мотоциклетную аварию, много месяцев лечился, а после выздоровления почти не выступал. Лишь изредка появлялся он на эстраде: в 1968 году на концерте памяти Вуди Гатри в «Карнеги-холле», через год — на фестивале на острове Уайт, в 1971-м — участвует в концерте в пользу народа Бангладеш. Критики говорили об «окончательном закате» Дилана, его «творческой гибели». И вдруг в печати появилось сообщение о его согласии сняться в эпизодической роли в фильме «Пат Гаррит и Билли Кинг». А потом он вновь, в который уже раз, возвратился на эстраду, обновленный, мало похожий на себя прежнего. Свое первое большое турне по США он начал не с богатых клубов Лас-Вегаса, а со стадиона в Чикаго, где его слушало почти 20 тысяч человек. Интерес к возвращению певца был столь велик, что по подсчетам журнала «Тайм» 7,5 процента населения США прислало заявки на билеты! «Времена меняются!» — пел Дилан, — и действительно, этот старт стал новым этапом его творческой жизни.