Роман Гуль - Красные маршалы

Говорят, что под видом члена «треста» Ягода лично видел Шульгина в России, будто бы сам корректировал рукопись его книги об этом путешествии и выпустил Шульгина только для того, чтоб сыграть новую, еще более бесовскую игру: заманить пытавшегося начать террористическую борьбу начальника РОВС генерала Кутепова.

Правда, от непредвиденностей и «апельсинных корок» никто не застрахован, даже Ягода. В его игре подвернулась такая корка и «трест» оказался разоблаченным. Но до Кутепова Ягода все ж дотянулся руками своих агентов, и Кутепов исчез среди бела дня. Расстоянием Ягода не стесняется.

Конечно, в темноте провокаторской работы у Ягоды бывают и крупные поражения. С Ягодой играют партнеры не глупее его. Крупнейшей неприятностью Ягоды оказалась разоблаченная в 1932 году деятельность человека, называвшегося Алексеем Конором, когда Ягода установил, что член ВЦИК, сановник коммунист, кремлевский вельможа, заместитель народного комиссара земледелия, товарищ Конор — вовсе и не Конор, и не «товарищ», и не коммунист, а тайный агент иностранного государства.

Рассказывают, что именно Ягода «невзначай» позвонил только что вернувшемуся из Кремля домой Конору.

— Ты что, Конор, делаешь?

— Обедаю.

— Вот что, тут маленькое дело. Не отпускай машину, заезжай на полчаса в ГПУ.

И когда после обеда ничего не подозревавший тайный агент иностранного государства, он же «товарищ министра», вельможа СССР, запросто вхожий к Сталину, Конор приехал в лубянский кабинет Ягоды, последний, предложив ему сесть, назвал Конора внезапно его настоящей фамилией.

У подъезда ГПУ шофер ждал Конора час, два, три. «Товарищ министра» не выходил. А шофер стоял, ждал до тех пор, пока не вышел гепеуст и не крикнул: «Ты кого ждешь?» — «Товарища Конора». — «Ну, ладно, езжай домой, не дождешься!»

В «Известиях» Ягода сообщил о расстреле Конора, как «вредителя». Но агент иностранного государства, работавший в коммунистической партии с 1920 года и поднявшийся к министерскому посту, Конор, изведал, вероятно, незаурядные пытки у допрашивавшего его Ягоды.

Власть человека с мертвенно-бледным лицом и тупыми глазами — страшна, огромна и бесконтрольна. Тут есть чему ужаснуться. При желании от Ягоды не ускользнул бы даже диктатор, как не ускользал Наполеон от сыска Фуше. Казалось бы, в наше время быстрой смены многих государственных декораций, на повороте русской революции могла бы мелькнуть и эта кровавая фигура фармацевта? Но, нет, Сталин за шиворот держит своего дрожащего перед диктатором министра. К тому ж Сталин хорошо знает, что у этой ничтожной личности нет никаких данных сыграть самостоятельную политическую роль, а по своей биографии Ягода настолько кровав, что вызывает отталкивание и отвращение даже в коммунистах.

Именно поэтому Ягоду с чекистского поста никуда и не сдвинешь. От мрачного тупого фармацевта шарахаются в стороны все, даже мастера кровавого цеха лебезят и подхалимствуют перед Ягодой только потому, что знают: «иметь против себя Ягоду — это минимум тюрьма, а может быть, и смерть», как сообщает в своей книге беглый чекист Агабеков.

На хорошем камне выпробовал Сталин Ягоду. Ягода целиком сталинский лакей. Лицо, имевшее случай наблюдать в Кремле эти «каррикатуры» рассказывает, что достаточно Сталину навести свой тускло свинцовый взгляд на Ягоду, чтобы тот заметался под взглядом диктатора.

Но Ягода не только хороший палач, он искусный царедворец. Он знает по себе, что честолюбие безгранично, тщеславие неудовлетворяемо. И если Сталин молчаливо разрешает прославлять себя «гением», «мыслителем», «философом», «самым выдающимся человеком Европы», то Ягода предложил прибавить к этому славословию еще «гениального строителя».

«История страшная сказка, рассказанная дураком». Тираны от древних до современных больны одинаково-скучной болезнью — манией величия и, в частности, — сооружений. В 1929 году по Рождестве Христове полновластный руководитель ГПУ Ягода вошел к Сталину с замечательной мыслью: — «начать гигантское строительство искусственных водных путей». Фармацевт подал и проект, писанный заключенными в его подвалах инженерами: — «прорыть канал протяжением в 227 километров, прорезать Карелию от Онежского озера до Белого моря, связав Балтику с водами севера, дабы этот канал явился первым звеном сталинской программы реконструкции водных путей Союза».

Ягода очень скромен, почти что застенчив. Он берет только «шефство» над прорытием сталинского канала, а пророет задешево, без машин, без неких нужных «в Европах» приспособлений. Пророет «по-египетски»: — мускулами согнанных из концентрационных лагерей голодных, оборванных заключенных, превращенных им в настоящих рабов.