Эрнст Юнгер - Сады и дороги. Дневник

Но в ту пору он казался мне настоящим украшением книги, удачным фехтовальным уколом. Всегда находятся умы, которые укрепляют нас в наших слабостях, лишь бы только в споре мы были на их стороне; и встречаются они, к сожалению, намного чаще, нежели те, кому удается высказать весомое суждение по существу дела.

Получил по почте свой военный билет, отправленный командованием округа Целле. Так я узнаю, что государство внесло меня в реестр в чине лейтенанта для поручений. Политика в эти недели напоминает время непосредственно перед мировой войной. Чем-то новым является повышенная сентиментальность масс, что резко контрастирует с ужасающей динамикой технических средств. Допускаю, что и то и другое имеет под собой одно и то же основание, и что многие пребывают во власти иллюзий. Страх во все времена внушало только одно существо — человек, для которого оружие — дополнительный орган и образ мыслей.

Еще пришла открытка от Фридриха Георга [26] Фридрих Георг Юнгер (1898—1977), младший брат Эрнста Юнгера, поэт, писатель, философ. В своей лирике ориентировался прежде всего на античность и классический период поэзии, предпочитая форму оды. На русский язык переведены его философские эссе. , в конце недели он собирается приехать из Лайснига [27] Город в Саксонии, где с 1919 г. жили их родители. .

Утром, когда впервые за много дней погода, наконец, прояснилась, размышлял в саду то о работе над «Мраморными утесами», то о новой напасти, землеройных крысах. С садом дело обстоит как и вообще с жизнью, в которой на всякую выгоду отмеряется и свое лихо. Если почва прекрасно взрыхлена, то и высыхает она быстрее; тот, кто снимает в тропиках десятикратный урожай, получает новую мороку с его продажей. Мы можем рассчитывать лишь на жалкий выигрыш и должны быть этим довольны.

Копался в саду, чтобы не ударить в грязь лицом пред братом. Снова посеял горох с красивым названием «Английская сабля» и обезопасил его от воробьев, натянув поверх него старые гардины. Еще раз поохотился у болота на гидрофилий, поскольку намерен некоторые их разновидности закрепить на целлон [28] Род пластмассы, используемой в энтомологии. для изучения нижней поверхности. Участки, на которых пахотный слой почвы на пустоши сглажен и срезан лопатой. На толстом торфе, словно на черном гумне, — колокольчатый вереск и росянка, цветущие травы да молодая березовая поросль. По краям, с еще розовыми нераспустившимися цветами, высокое верескообразное травянистое растение — занесенная к нам, очевидно, из Канады кальмия. На оживленной поверхности — вышедшие на охоту жуки-скакуны, то переливающиеся шелковистой зеленью, то слегка матовые, мшистые. Один экземпляр, пойманный больше ради забавы, оказался разновидностью, носящей название Connata — у нее пара светлых пятен соединяется посередине на щитке спины в виде бантика.

«Мраморные утесы». Пока в голову не пришло более подходящего имени для фигуры брата, который сначала выступал у меня под именем Профундус [29] От лат. profundus — глубокий; основательный и т. п. . Но трехсложное слово звучит в предложении слишком уж тяжело. А посему я до поры до времени использовал довольно бесцветное имя Феликс. Быть может, я решусь-таки на Otto либо Otho [30] Под этим именем Фридрих Георг и будет фигурировать в указанном романе. , что позволит чисто вокалически вписаться в любое выражение.

Беспокойная ночь. Сначала мне привиделся Кньеболо [31] Под этим именем выведен персонаж, основным прототипом которого является Гитлер. Kniébolo — причудливое имя, фонетически напоминающее словосочетание «knebelnder Diabolus» — букв. «связывающий дьявол». , болезненный, меланхоличный и замкнутый. Он протянул мне горсть конфет в чудесных золоченых обертках; их ему якобы подарили на именины целую уйму. Затем я увидел картину жизненного пути, который представлял собой как бы расположенный уступами сад. Там были лабиринты, зеркальные отражения и множество преград, позволявших продвигаться только в одном направлении; а еще врата, ведущие на волю.

Потом я наблюдал новое флуоресцентное свечение — из золота и лазури. Я встряхивал в плоской вазе кристаллы и шарики, которые озарялись то чистым золотом, то сияющей голубизной, и во время этого покачивания из сосуда доносились легкие раскаты грома.

В кругу прославленных мастеров я представился буквоедом.