Валентин Бережков - С дипломатической миссией в Берлин

Выйдя на привокзальную площадь, мы увидели, что дождь усилился. На асфальте стояли лужи. Косматые серые тучи нависли так низко, что, казалось, задевают крыши домов. Вслед за весьма сдержанными взаимными приветствиями перед собравшимися, шлепая по воде, продефилировала рота почетного караула. Заиграл оркестр. Стало как-то особенно тихо, когда исполнялся гимн Советского Союза. Пожалуй, впервые с 1933 года, с момента прихода Гитлера к власти, в Берлине громко звучал «Интернационал». За исполнение этой боевой песни пролетариата гестапо бросало людей в лагеря смерти, а тут, на площади Ангальтского вокзала, под звуки гимна коммунистов стояли навытяжку германские генералы и высшие чины нацистского рейха! И еще одна деталь врезалась в память: справа высился кирпичный корпус какого-то предприятия, и из его окон рабочие махали нам красными платками и косынками…

По окончании официальной церемонии все разместились в черных «мерседесах», и кортеж, сопровождаемый мотоциклистами в стальных шлемах, помчался по немноголюдным улицам города к отелю Бельвю, где остановилась советская делегация. Это был старинный дворец, предназначенный для гостей германского правительства. Здание, построенное в конце XIX века и принадлежавшее некогда семье кайзера, окружал тенистый парк с раскидистыми деревьями и экзотическими растениями. К подъезду вела длинная аллея, обсаженная липами. Парадные залы поражали помпезностью. По всем комнатам разливался тонкий аромат роз — в каждом углу в высоких фарфоровых вазах стояли огромные букеты. Стены украшали гобелены и картины в тяжелых золотых рамах. В вычурных горках красовались статуэтки и посуда из тонкого фарфора. Возможно, сюда уже попало кое-что из сокровищ, награбленных гитлеровцами в оккупированных странах. Старинная мебель, лакеи и официанты в расшитых золотом ливреях — все это настраивало на торжественный лад.

Нас разместили на втором этаже, где находились гостевые номера с ванными. Мне досталась скромно обставленная небольшая комната с деревянной кроватью, простым письменным столом и стенным шкафом. Единственным украшением была висевшая на стене гравюра Дюрера.

Наскоро побрившись и переодевшись, я спустился в парадные залы. В большой столовой, отделанной темным дубом, было накрыто несколько круглых столов. Церемониал завтрака во всех деталях продумали заранее. Каждый гость имел свое место. Его надо было найти по лежавшей у прибора карточке с фамилией. Когда все расселись, официанты в белых перчатках стали неторопливо разносить закуску, вина, кофе, сладкое. Всем заправлял высокий седой метрдотель, грудь которого украшала тяжелая золотая цепь с огромной медалью. Он не произносил ни слова, а как бы дирижировал официантами едва заметным жестом или взглядом. В конце завтрака подали сигары и коньяк.

Встав из-за стола, советские делегаты в сопровождении экспертов сразу же отправились в имперскую канцелярию, где должна была состояться первая встреча с Гитлером. Переводить и протоколировать эту беседу было поручено В. Н. Павлову — в то время первому секретарю нашего посольства в Берлине — и мне.

Вереница черных лимузинов, эскортируемых мотоциклистами, выехала из усадьбы на Шарлотенбургское шоссе, миновала Бранденбургские ворота и, свернув на Вильгельмштрассе, помчалась дальше. Здесь публики было побольше. В некоторых местах берлинцы заполнили весь тротуар. Они молча разглядывали красный флажок с золотым серпом и молотом, укрепленный на радиаторе первого лимузина. Кое-кто несмело махал рукой.

Сбавив скорость, машины въехали во внутренний двор новой имперской канцелярии. Это здание, выстроенное в «нацистском» стиле, представлявшем собой смесь классики, готики и древних тевтонских символов, выглядело отнюдь не привлекательно. Квадратный мрачный двор походил скорее на плац казармы или тюрьмы. Он был обрамлен высокими колоннами из темно-серого мрамора и устлан такими же серыми гранитными плитами. Распростертые орлы со свастикой в лапах, нависший над колоннами гладкий портик, застывшие фигуры часовых в серо-зеленых шлемах — все это производило какое-то зловещее впечатление.

Высокие, украшенные бронзой двери вели в просторный вестибюль, а дальше открывалась анфилада тускло освещенных комнат и переходов без окон. Вдоль стен шпалерами стояли люди в разнообразной форме. Словно автоматы, они выбрасывали вверх правую руку в нацистском приветствии и гулко щелкали каблуками. У входа нас встретил статс-секретарь Отто Мейснер. Он повел нас дальним путем, чтобы произвести впечатление всем этим декорумом.