Лев Филатов - Обо всем по порядку - Репортаж о репортаже

Если юный московский болельщик всего на третьем году своего знакомства с футболом обнаружи­вает, что «у Москвы больше силы, у Киева — техники», то нет сомнений, разница бросалась в глаза. Ну а тех­ника и тогда, как и сейчас, равнодушным не оставляла, победы победами, а есть и удовольствие от созерцания изящного.

С самых первых чемпионатов киевское «Динамо» было мне симпатично. Споры о столичных клубах — «Спартаке», «Динамо», ЦДКА, «Металлурге», «Тор­педо», «Локомотиве» — крутились по-семейному: кто сильнее? Футболистов, состоявших в московских кома­ндах, сравнивать было просто: все имели «должности» и, скажем, при обсуждении, кто лучший правый ин­сайд, выбор шел из шести фамилий. Само собой, нас интриговало, кто победит в предстоящем матче, кто станет чемпионом. А вот о самой игре московских команд не помню, чтобы мы подолгу рассуждали: как видно, поводов не подворачивалось, их успехи измеря­лись вкладом личностей, имели человеческий подтекст.

Стиль игры киевского «Динамо» довоенных лет был иной, чем у московских клубов: мягче, затейливее, тоньше, щеголеватее. В сравнении с напористыми, в се­бе уверенными московскими мастерами мастера киевс­кие вносили в общую панораму свой оттенок — тут как раз и можно было посостязаться во вкусах. Кроме киевских динамовцев еще и динамовцы Ленинграда и Тбилиси предлагали нам игру привозную, «им­портную».

Тогда мы воспринимали все увиденное таким, как оно есть, и объяснить разноплановость зрелища не пытались. Да и не смогли бы. Это теперь ясно, что заметное деление футбола на атлетический и технич­ный отражало молодость игры, то, что она у нас развивалась изолированно, тренеры, которые только- только объявились, вели дело на свой страх и риск, как бог на душу положит. Встряхнул приезд басков, при­нудив перейти на «дубль-ве». Баски открыли нам глаза еще и на то, что классная игра должна быть и ат­летической, и техничной. То, что сегодня доказывать не нужно, тогда выглядело чуть ли не откровением. Думаю, что московские клубы сумели раньше к своей атлетичности добавить техничности, чем киевское «Динамо» к своей техничности —атлетичности. Это опережение надолго предопределило главенство моск­вичей.

Для нас много значило, состоят ли в команде игро­ки выделяющиеся. В киевском «Динамо» они были.

Легонько, невидимо управлявший нападением ху­денький умница центрфорвард Константин Шегодский. Яркий блондин Виктор Шиловский, инсайд, за­метный и внешне, и своими неординарными приемами. Круглолобый краек Макар Гончаренко, упрямо ска­шивавший углы, чтобы забить. Черноволосый ярост­ный хавбек Иван Кузьменко, от которого ждали страшного удара издали. А чего стоили вратари, игра­вшие по очереди: Антон Идзковский и Николай Трусевич — оба тонкие, оба «воздухоплаватели», летавшие во все углы! Вратари тогда одевались в темное, носили кепки, а выходец из Одессы Трусевич — без кепки, с пышной шевелюрой, в полосатом, тигрином, красно- черном свитере.

Киевское «Динамо» было в чести у московских зрителей, его уважали — «красиво играет!». Относи­лись к нему добродушно и снисходительно, зная, что — не конкурент. Да и сами киевские футболисты, способные время от времени показать класс, как-то уклонялись от борьбы за первые места, вечно срываясь там, где не должны были срываться, выглядели «лег­кой фигурой» в сравнении с «ферзями» — «Динамо» и «Спартаком».

После войны и оккупации киевская команда долго мыкалась. Это было понятно, ей сочувствовали. Фут­больная жизнь, переменчивая, ломкая, капризная, где, что ни год, у команд другие места в таблице, все же не в силах повлиять на сложившиеся представления. Вот и киевское «Динамо», занимая последние и предпос­ледние строчки, оставалось командой с именем, с ней считались по-прежнему и, даже догадываясь, что она скорее всего проиграет, на ее матчи ходили. Не одно имя привлекало: пусть и хрупко, тоненько, но в игре ее продолжали сказываться хорошие манеры.

Когда в 1954 году киевляне в Москве, на стадионе «Динамо», выиграли финал Кубка у ереванского «Спар­така», их успех был принят как должное, он казался задержавшимся.

Второй, решающий, гол правого инсайда Михаила Комана помнится до сих пор: выбежал к воротам, а с ударом медлил, поиграл на нервах, пока не улучил момент наверняка. Коман был в той команде самой влиятельной фигурой. Выходец из Закарпатья, одари­вшего киевское «Динамо» многими мастерами, он, как и его земляки Товт, Юст, Михалина, вносил в строй игры команды твердость, расчет, ясность без изысков и выкрутасов и, вполне возможно, в какой-то мере предвосхитил будущие изменения.