Лев Филатов - Обо всем по порядку - Репортаж о репортаже

Негоже, чтобы Алексей Петрович Хомич, герой динамовского турне по Великобритании 1945 года, мой добрый товарищ по работе в редакции «Футбо­ла— Хоккея», где он состоял внештатным фотокоррес­пондентом, на этих страничках выглядел кругом вино­ватым. Да, угодил тогда под град Алексей Петрович, и голова у него пошла кругом. Он никогда не вспоми­нал о том матче. Для равновесия расскажу с его слов о другом.

Был Хомич отчислен из «Динамо» с официальной формулировкой «за потерю прыгучести», о чем гово­рил с возмущением до своих последних дней. Перешел в минский «Спартак», и этот незаметный клуб с Хомичем в воротах в 1954 году добыл третье призовое место. Настал черед встречи с московским «Динамо». Своему родному клубу майор Хомич оставался предан до конца, но его спортивная душа жаждала отмщения за оскорбительную «формулировку».

Вот его рассказ, который он повторял неоднократ­но. Слушая, я посмеивался: четверть века же прошло, а Алексей Петрович каждый раз горячился так, словно это было вчера.

— Играть нам с «Динамо» в Минске, и это был, как вы понимаете, мой матч. У них (динамовцев он называл «они», не иначе) состав будь здоров: Яшин, Крижевский, Борис Кузнецов, Володька Савдунин, Серега Сальников, Алик Мамедов, Генка Шабров, Ильин Володя — в общем, компания не нам чета, чемпионами они в тот год стали. Я к матчу готовился как никогда, в большом порядке был. И завелся, злость такая, что не расскажешь. В центре выстроились, а я незаметно так подхожу к ним, вроде бы как к старым товарищам. И говорю: «Вы меня знаете: я себя не берегу. Предуп­реждаю, кто выскочит, не пожалею. Смотрите!» Они мою историю с отчислением знают, чувствуют, что не шучу. Может, и по лицу увидели. В общем, игра по­шла, они пару раз мне ударили издалека. На сближе­ние не идут. Но надо весь матч отстоять, так я, как кто-нибудь из них ближе подойдет, напоминаю: «Ты меня знаешь! Смотри!» В тот день я не имел права пропустить, любой мяч тащил. Так никто из них и не обострил. А минчане один как-то там закатили. Ну и выиграли мы 1:0. Мне бы жизни не было, если бы они меня «расстреляли»...

Уж и не знаю, все ли тут правда или присочинил что-нибудь Алексей Петрович. Но он всей своей вра­тарской судьбой проверил, что вратарь способен выиг­рать матч. И ему это удалось в матче его чести, его расплаты.

Матчей, главными героями которых становились вратари, было сколько угодно. Один из таких, даже тогда, буквально потряс стадион «Динамо». В 1950 году играли ЦДКА и «Зенит». Играли в одни ворота, зенитовские. А их защищал Леонид Иванов, в сером невидном свитере, вроде спецовки, в рабочей кепчонке, плотный, широкогрудый, с сильными руками. Как то­лько не били ему знаменитые армейцы, все тщетно, мяч — у него. Стадион ахал и вздыхал, большинство- то держало сторону ЦДКА, но постепенно, как это порой бывает с футбольной переменчивой публикой, восхитился вратарем и уже был не прочь, чтобы он не пропустил, чтобы свершилось небывалое. Иванов и не пропустил. Его, Иванова, ничья, целиком и полно­стью. Два года спустя тренер армейцев Б. Аркадьев, когда ему поручили создать сборную, ворота доверил Иванову. Мне легко предположить, что тот матч стоял перед его глазами.

Мы давно согласились с тем, что современные на­падающие, игроки середины поля и защитники зримо отличаются от форвардов, хавбеков и беков прошлого. И если сейчас, отдавая дань одаренности и подвигам кого-то из некогда блиставших, говорим, что он и в на­ши дни был бы хорош, непременно добавляем: «При­менился бы, перестроился, привык». Звезды футбола загораются не сами по себе, их выдвигает та команд­ная игра, которую выработало время. А некоторым из звезд удается и самим продвинуть футбол вперед. Разумеется, есть в опыте мастеров былых дней черты и достоинства неувядаемые, передающиеся от поколения к поколению. И все же игра, которую предлагают нашему вниманию сегодня, неминуемо требует, чтобы каждый из тех, кого называют полевыми игроками, отвечал духу времени.

Л вратари? Отличаются ли они чем-то от старых голкиперов? Или, быть может, искусство защиты неиз­менных восемнадцати квадратных метров ворот от бешеного, коварного мяча каким было, таким и осталось?

Закрываю глаза и пытаюсь представить, в каком движении, самом характерном, чаще других повторяв­шемся, запомнился мне Владислав Жмельков, спар­таковский довоенный вратарь. И вижу его в броске. В каком угодно углу, в нижнем, в верхнем, под пере­кладиной, он летит, тянется в ниточку, кончиками пальцев отводит мяч.