Лев Филатов - Обо всем по порядку - Репортаж о репортаже

Сегодня мне доставляет удовольствие, что юный болельщик с востока высмотрел и оценил талант Гри­гория Федотова, яркую игру киевлян Николая Трусевича и Ивана Кузьменко, расстрелянных в войну ок­купантами, метеором сверкнувшего вратаря Владис­лава Жмелькова, удачи Валентина Гранаткина, Миха­ила Якушина, Виктора Маслова, Константина Бескова, впоследствии ставших руководителями и тре­нерами.

С другой стороны, как выясняется, этот болельщик поторопился назвать «чудесным» счет 8:5. Борис Ан­дреевич Аркадьев, в 1940 году тренировавший мо­сковское «Динамо», когда я много позже напомнил ему об этом матче, назвал его «ужасающим» и был прав: чудеса творились в решете. И, не разобравшись, упрекнул Андрея Старостина за то, что тот, согласно новым тактическим веяниям, перевоплотился в центра­льного защитника.

В январе сорокового в МГУ была объявлена встре­ча с Николаем Старостиным, руководителем «Спарта­ка». Билеты были куплены заранее. Признаться, суще­ствовало опасение: впервые представителя футбольно­го сословия нам предстояло видеть не издали, на поле, а слушать. Ну, как оконфузится, и увянут наши уши?

Опасения исчезли сразу. Высокий, статный, густо­бровый мужчина, с речью неторопливой, обдуманной, пересыпанной оборотами, словно бы из пьес Остро­вского, ни единого жеста не к месту, он завладел аудиторией по праву знаний, красноречия и властно­сти. Не помню, что он нам излагал и внушал, но то, что мы, придиры, скептики, были восхищены им са­мим,— помню.

Потом я уразумел, что футболу, кроме играющих и руководящих, позарез необходимы люди, способные его приподнимать, открывать в нем затаенное, переки­дывать мостики со стадионов в города, обнажать душу игры, души игроков. Эти люди — не из «лекторской группы», не из «комиссии пропаганды», не назначен­ные. Они могут быть кем угодно, пусть рядовыми болельщиками, но им дано различать, угадывать в футболе много больше того, что он предлагает за свои урочные полтора часа. Благодаря им футбол, к счастью, не сходит на нет, до скелетной тренерской схемы. Дарованием такого рода богато наделен Нико­лай Петрович Старостин.

Нет, строго по порядку не получается, снова забе­жал вперед. Как видно, иначе и не выйдет, коль скоро прикасаешься к тем, особенным, годам.

Прибегну к помощи фильма «Покаяние», всколых­нувшего нас в восемьдесят седьмом. Представьте себе, что его зловещий герой, в пенсне, с бычьей шеей, в юные годы поигрывал в футбол, а когда взмыл к власти, счел себе за удовольствие властвовать и на зеленых полях. Мартын Иванович Мержанов однажды рассказал мне, что в молодые годы судил матч и уда­лил за грубость с ноля игрока Берию, того самого, который потом стал носить пенсне, известное по пор­третам. И много-много лет Мержанов молчал об этом происшествии, опасаясь, как бы тот, им обиженный, не ровен час, не вспомнил об обидчике. Так вот, человек в пенсне, реальный, а не из фильма, получив страшную власть, разумеется, не мог смириться с тем, чтобы у подведомственных ему команд, а значит, у него лично, кто-то уводил из-под носа победы. «Спартак», возглавляемый братьями Старостиными, уводил. До поры до времени это ему сходило с рук. Едва началась война, мстительная, злопамятная душа исхитрилась, и группа спартаковцев, в том числе все четыре брата Старостины, была арестована и осуждена на длитель­ные сроки. Вернулись они двенадцать лет спустя.

Несчастное это событие в то время удивить не могло. А после войны, когда в полную силу пошел футбол, радуя и веселя, мы с грустью смотрели на прозябавший, надломленный «Спартак» и не могли не вспоминать братьев Старостиных, которые, по нашим представлениям, не позволили бы команде впасть в оскудение. В этом нас убеждало и воспоминание о Николае Старостине, запомнившемся на кафедре в университетской аудитории.

В послевоенных справочниках братьев Старостиных называли «и другие». Вот она передо мной, книжица 1949 года издания. Кстати сказать, отличная, гарантирован­ная именем автора — А. Перель, из нее до сих пор черпают. Александр Семенович, педант, не прощавший крохотного вранья, ворчавший не раз на моих глазах на Константина Есенина за какие-то для меня неуловимые вольности в цифири, в этом своем справочнике в описа­нии финала Кубка 1938 года написал: «Дважды В. Семенов пробивал защиту «Электрика». Бедный Алек­сандр Семенович! Каково было ему выводить эту строч­ку, когда многие помнили, что Семенов забил третий гол, а второй — Андрей Старостин. В моем дневничке зафик­сировано: «Метров с тридцати Старостин бьет штраф­ной, и мяч идет мимо «стенки» в угол ворот ленинград­цев». И сам Перель — можно не сомневаться — присут­ствовал на том финале, все знал и помнил. А каково было Семенову принять на себя «криминальный» гол?