Георгий Чернявский - Лев Троцкий

Основная часть объемистых книг о Троцком не просто политизирована — они написаны либо с позиций сугубой ненависти к главному персонажу, либо оценивают его восторженно, в лучшем случае апологетически. Даже автор наиболее серьезной, на мой взгляд, книги о Троцком, недавно скончавшийся видный французский историк Пьер Бруэ, не смог в полной мере освободиться от социалистических пристрастий и преувеличил близость Троцкого к Ленину, черты сходства между «троцкизмом» и «ленинизмом», отстаивая обоснованность употребления самих этих терминов. [1] Вrоuė P. Trotsky. Paris: Fayard, 1988. П. Бруэ в течение многих лет руководил Институтом Льва Троцкого в Гренобле. Под его редакцией в 1979–2003 годах вышли 80 выпусков журнала «Cahiers Leon Trotsky» («Тетради Льва Троцкого»). В несравнимо большей степени коммунистическая предвзятость характерна для трехтомной биографии, написанной Исааком Дойчером, который к тому же небрежно относился к источникам и часто подменял собственно биографию публицистическими рассуждениями общего плана. [2] Трехтомник Дойчера появился впервые на английском языке в 1950–1960-хгодах. См.:Дойчер И. Троцкий: Вооруженный пророк. 1879–1921. М.: Центрполиграф, 2006; Его же. Троцкий: Безоружный пророк. 1921–1929. М.: Центрполиграф, 2006; Его же. Троцкий: Изгнанный пророк. 1929–1940. М.: Центрполиграф, 2006. Близко к истине впечатление Жана вана Хейженоорта, являвшегося в свое время секретарем Троцкого, а через много лет, уже в качестве ученого, приводившего в порядок его архивный фонд в Хотонской библиотеке Гарвардского университета, что этот автор «работал в архивах торопливо, подобно репортеру, хватаясь за любую информацию, а не как историк, отбирающий документы». Хейженоорт прав, что «ни один серьезный исследователь не должен пользоваться цитатой или информацией в его (Дойчера. — Г. Ч.) рассказе, предварительно не проверив их» (Heijenoort J. van. The History of Trotsky’s Papers // Harvard Library Bulletin. 1980. July. P. 153–154). Что же касается единственной крупной по объему работы, созданной российским автором, — двухтомника Д. А. Волкогонова, [3] Волкогонов Д. Троцкий: Политический портрет. М.: Новости, 1992. Т. 1–2. — то она полезна заинтересованному читателю новым архивным материалом, впервые извлеченным из ряда строго засекреченных до этого фондов, однако представляет собой попытку создания именно портрета, а не биографии. Автор мечется между далеко отстоящими друг от друга эпохами, вплетая в ткань повествования темы, не относящиеся к жизни Троцкого, и допускает огромное количество ошибок и неточностей. [4] Ланцов А. В., Чечевишников А. Л. Исследователь и источник: О книге Д. А. Волкогонова «Троцкий» //В кн.: Исторические исследования в России: Тенденции последних лет. М.: АИРО-ХХ, 1996. С. 100–114.

В распоряжении читателей как в России, так и за рубежом есть масса кратких очерков разного качества, книг, посвященных частным проблемам, но нет ни одной разносторонней, основанной на первоисточниках подробной биографии Троцкого. Из такого рода очерков на русском языке необходимо выделить первую и пока единственную достоверную статью А. В. Панцова. [5] Ланцов А. В. Лев Давидович Троцкий // Вопросы истории. 1990. № 5. С. 65–87. Этому же автору принадлежит серьезное исследование, значительная часть которого посвящена влиянию Троцкого и его идей на революционное движение в Китае (Ланцов А. В. Тайная история советско-китайских отношений: Большевики и Китайская революция (1919–1927). М.: Муравей-Гайд, 2001).

Жизнь и деятельность Льва Троцкого были настолько насыщены, разнообразны, переменчивы, связаны с постоянными перемещениями и всевозможными контактами, что любая попытка воссоздать их в одном томе неизбежно обречена на известную долю упрощения. Просто невозможно коснуться более или менее детально той массы дел, огромного документального, печатного и рукописного, наследия, которые были связаны с активностью Троцкого.

Любой исторический труд обречен на известную долю субъективизма. Книга же, лежащая сейчас перед читателем, в определенном смысле может быть оценена как субъективная в большей степени, нежели другие. Имеется в виду необходимость отбирать среди тысяч документов Троцкого, как и связанных с его деятельностью, среди его необъятной переписки то, что автору представлялось наиболее существенным. Именно наиболее существенным, а не просто важным. Возник, таким образом, парадокс: стремление к объективному освещению деятельности персонажа неизбежно вело к какой-то доле субъективности.