Федор Раззаков - Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика

Среди ночи его разбудил телефонный звонок. Звонили из того же Комитета по делам искусств: «Быстро одевайтесь. Едем в Кремль». Артист поначалу принял этот звонок за шутку (он грешил на мастера таких розыгрышей – композитора Никиту Богословского). Но спустя несколько минут ему позвонил все тот же человек и недовольно спросил: «Ну где же вы? Я жду вас внизу в машине». Райкин пулей сорвался вниз. В машине, кроме чиновника, он обнаружил еще одну актрису, которой предстояло выступать в Кремле – Наталью Шпиллер. Втроем они через пять минут были на месте. Далее послушаем рассказ самого А. Райкина:

«В центре Георгиевского зала стоят четыре стола. За ними сидят, как я потом подсчитал, шестьдесят человек – по числу лет Сталина. Нас встречает М. Б. Храпченко, председатель Комитета по делам искусств. Он-то и дал распоряжение привезти меня на этот второй, уже не запланированный концерт. (Первый давно закончился, а гости не расходились. Надо было их чем-то занять).

Храпченко берет стул, на который я, войдя в зал, положил свои «носы» и прочие аксессуары, ставит его прямо перед столом Сталина, примерно в двух метрах от него. То есть выступать я должен не на эстраде, которая где-то в конце зала, а прямо на паркете возле центрального стола.

Я смотрю на всех и продолжаю думать о чае. На столах, однако, все, что угодно, кроме чая. Но надо начинать. Читаю «Мишку». Быстрое изменение внешности, и появляется первый персонаж – докладчик, пользующийся набившими оскомину штампами.

Сталин, по-видимому, решил, что на этом мое выступление закончилось. Он наливает в фужер вина, выходит из-за стола, делает два шага в мою сторону и подает мне фужер. Пригубив, я ставлю бокал и продолжаю номер. В моем «человеке с авоськой» присутствующие усматривают сходство с Дмитрием Захаровичем Мануильским.

Это вызвало оживление.

Сталин у кого-то спрашивает, что это у моего персонажа за сетка: ему объясняют – для продуктов.

Я заканчиваю. Сталин усаживает меня перед собой. До восьми, то есть около трех часов, я сижу напротив него. По одну сторону от него – Молотов, по другую – Микоян и Каганович. Помню, Сталин вынимает из кармана, по-видимому, давно служившие ему стальные часы. Это знак, что пора уходить. На что Микоян (он со Сталиным на «ты») говорит:

– Сегодня ты не имеешь никакого права. Мы празднуем здесь твой день рождения, мы решаем.

Ворошилов провозглашает тост за великого Сталина. Сталин никак не реагирует, словно его это не касается. Следующий тост произносит сам:

– За талантливых артистов, вот вроде вас!..»

В том, что Сталин разглядел в Райкине особенный талант и в течение последующих четырнадцати лет этот талант всячески опекал и поддерживал, нет ничего удивительного. Вождь разбирался в искусстве, впрочем, как и во многом другом. Вопреки мнению отдельных историков, привыкших демонизировать образ вождя, Сталин был образованным человеком (его личная библиотека насчитывала около трех тысяч книг, причем почти во всех были его пометки – значит, эти книги Сталин читал и анализировал) и ценил хороший юмор. Он был поклонником творчества Чарли Чаплина, а из родных комиков больше всего ценил фильмы с участием Игоря Ильинского – по сути, продолжателя чаплинского таланта. Любимыми фильмами Сталина были две комедии Григория Александрова: «Веселые ребята» (1934) и «Волга-Волга» (1938; последний фильм он знал наизусть, буквально до каждой реплики, поскольку смотрел его в своем кремлевском кинотеатре не один десяток раз).

Кто-то удивится: как же совместить жестокость Сталина с его отменным чувством юмора? На мой взгляд, лучше всех это объяснил… Михаил Булгаков в своем самом знаменитом романе «Мастер и Маргарита». Там посланец дьявола Воланд тоже творит добро – помогает в любви Мастеру и Маргарите. Поскольку Булгаков хорошо знал Сталина и даже написал о нем пьесу («Батум»), вполне вероятно, что под Воландом он подразумевал опять же его – вождя всех народов. В его интерпретации Сталин был злом, творящим добро . Вот почему Сталина еще при жизни боготворило больше людей, чем проклинало – его современники лучше понимали его поступки, чем многие из нас, живущих сегодня. Сталина можно сравнить с французским республиканцем Максимилианом Робеспьером (1758–1794), про которого историки напишут, что его отличала «безукоризненная честность и стремление бороться с несправедливостью, с одной стороны, и нетерпимость, жесткость, доходящая порой до жестокости, с другой».