Федор Раззаков - Леонид Филатов - голгофа русского интеллигента

Ю. Любимов: «Ах, тогда вам легко жилось?»

Е. Габец: «Мы ведь вместе с вами жили эту жизнь»

Ю. Любимов: «Ну, вы жили со мной очень мало».

Т. Иваненко: «Юрий Петрович, нам есть нечего».

Ю. Любимов: «А я вам для этого собирал посылки. Ну, я понимаю, вы их съели. Ну, я вам еще соберу».

Жуткий по своей издевательской сущности ответ. Хотя и вопрос тот еще. Лягали, лягали таганковцы советскую власть, но чтобы, к примеру, в 1968 или 1977 году актеры этого театра (как и любые другие советские актеры) ГОЛОДАЛИ, даже в кошмарном сне невозможно было представить. И вот дожили до того, что есть нечего и посылки им собирает Любимов, как нищим. Имеются в виду посылки из гуманитарной помощи, которую в начале 90-х оказывала России Европа, в том числе и Германия. Эта помощь была платой Западной Европы и США нам, советским людям, за то, что мы собственными руками развалили великий Советский Союз. С нашими правителями победители расплатились куда более щедро: разрешили им приватизировать Россию и наградили их кучей разных премий и орденов (последних у некоторых было так много, что впору было вешать их на спину – совсем как в сказке Леонида Филатова про «Федота-стрельца»).

Раскол «Таганки» на две половины явился яркой иллюстрацией того, к чему привела ликвидация СССР. С одной стороны, капиталист и ярый антисоветчик Юрий Любимов (полпред Ельцина и K°), с другой – та часть труппы, которой была уготована нищенская доля на новом празднике жизни под названием «капитализм» (участь 80 % жителей бывшего Советского Союза). Жаловаться было некому: сами сделали своими кумирами либеральную фронду и посадили на трон сначала Горбачева, а потом и Ельцина. То есть сами вырыли себе могилу. По этому поводу уместным будет привести письмо одного шахтера, которое очень точно характеризует то, что с нами произошло в начале 90-х. Цитирую:

«Я шахтер, 27 лет проработал горнорабочим в лаве. Я прошу прощения за совершенное мною предательство. Дело в том, что в 1990 году у себя на шахте я был ярым, непримиримым забастовщиком. В стачечном комитете мне поручили „посадить“ все шахты нашего куста. И я, урод, мотался по предприятиям, уговаривая поддержать нас. И очень в этом преуспел. Вот уже 15 лет я задаю себе один и тот же вопрос: зачем я это делал? И не нахожу вразумительного ответа. Родился и вырос я в шахтерском поселке. Я любил свою работу. Я любил свою шахту. Несказанно гордился и любил свою Родину, Советский Союз. И получается так, что я своими руками убил его. А это же все равно, что задушить свою мать и отца. Если тогда, в девяностом, случилось бы чудо и Бог показал мне, к чему это все приведет, я бы ушел в непроветриваемую выработку и задохнулся там…»

Думаю, многие актеры «Таганки» сегодня пришли к такому же выводу, что и этот шахтер. Стоило ли почти полжизни со всем остервенением давить на мозоли советской власти, тыкать ее мордой в дерьмо, чтобы после ее падения превратиться в нищету, причем не только материальную, но и духовную (ведь того зрителя, который посещал советские театры, в новой России уже нет, почти весь выродился). Что касается Юрия Любимова, то и его нельзя назвать полноценным победителем. Да, чисто по-человечески он может быть доволен: власть, которая гноила и третировала его предков, заставляла ползать на брюхе его самого, пала. Но вместе с ней пал и художник Юрий Любимов, который при советской власти раз за разом ставил спектакли, становившиеся явлением на театральных подмостках страны. Но как только пришли иные времена, пришли горбачевская гласность, а затем и ельцинская «демократия», как тут же закончилась и «золотая эпоха» режиссера Юрия Любимова. Как и Эльдара Рязанова, Георгия Данелия, Олега Ефремова и других корифеев советского искусства.

Но вернемся к стенограмме собрания в Театре на Таганке от 9 января 1992 года.

Н. Прозоровский: «Два месяца мы ждали вас, Юрий Петрович, и надеялись, что вы приедете и как-то с нами встретитесь».

Ю. Любимов: «Я был здесь целую неделю».

Л. Филатов: «Это к вашему вчерашнему разговору об этике, я прошу прощения. Первое, что вы хотели узнать, – это как попал документ к нам. Да валялся. Кто-то случайно обжегся. И тут же пошло. Я приехал из Кисловодска, у меня было тридцать звонков. А мне респектабельней было бы занять позицию другую, Юрий Петрович».

Ю. Любимов: «Да-да, но вы болеете за народ».

Л. Филатов: «Да. Мне с вами ругаться ни к чему и противопоставлять себя неинтересно. Потому что вы гений, вы мировая величина. Зачем? Я занимаюсь другими делами».