Валерий Болдин - Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева

Я уходил обескураженный, так и не дав согласия на работу. Вечером Афанасьев стеснительно сказал, что на него надавили, а утром на редколлегии произнес пламенную речь, что «Правду» растаскивают и что все это он так оставить не может. Но к кому он собирается апеллировать, уже не говорил. Во всяком случае, с Зимяниным он, видимо, советовался, но многоопытный Михаил Васильевич рекомендовал ему «не задираться» и понять, что кадрами делится не только «Правда», но и в «Правду» направляют людей, поработавших в ЦК.

Так завершился период моей работы в газете. Я всегда жалел об этом и надеялся, что когда-то положение изменится и я смогу вернуться в журналистику, причем вернуться в любом качестве, ибо творческую обстановку в «Правде» нельзя было сравнить ни с какой иной работой. Впереди открывалось нечто неизвестное.

Но ни тогда, ни позже не думал, что будет так трудно жить в новой для меня среде со своими традиционными правилами, которые нарушать было невозможно. Единственное, что я осознавал в полном объеме, так это то, что впереди будут бури и бешеная борьба. Об этом свидетельствовала сама обстановка, та атмосфера недовольства, которая сгустилась в обществе, и очевидно, что гроза должна была сопровождаться дождем, если не ливнем. Можно ли будет уцелеть и с пользой для дела работать в этом потоке страстей?

…Проходит день, и наступает ночь. И мои мысли вертятся вокруг волшебных сновидений. Мне кажется, что это все сон и я скоро проснусь в своей постели дома и ужаснусь привидевшемуся кошмару. Я даже пытаюсь потрогать стену и железную стойку нар. Но нет никакого волшебства, как нет и преступления. Я лежу с открытыми невидящими глазами, а события мелькают в памяти, как кадры фильма.

…В мае 1981 года я начал ходить на новое место работы к девяти утра, а чаще и раньше. Поднимаюсь на восьмой этаж в маленькую с затхлым воздухом комнату, от пола до потолка обклеенную синтетикой. В эти теплые майские дни кондиционер гонит тяжелый воздух, как будто сотни людей уже дышали им и вот, наконец, кое-что досталось и мне. Я открываю четвертинку окна, хотя это и не рекомендуется, и берусь за бумаги. Надо влезть в детали сельскохозяйственного производства, в то, что мной порядочно подзабыто, поскольку я занимался вопросами экономики и политики, довольно удаленными от собственно сельскохозяйственного производства.

Теперь передо мной лежат таблицы со структурой посевных площадей различных культур, балансы кормов и многое другое, чем правильнее было бы заниматься в Министерстве сельского хозяйства, а еще лучше в его органах на местах. Но сельхозотдел ЦК — огромный аппарат, насчитывавший в своих рядах десятки агрономов, зоотехников, агрохимиков, экономистов, инженеров и других специалистов, которые сами долго работали в хозяйствах, а теперь давали советы крестьянам.

Возглавлял отдел В. А. Карлов, человек умудренный, битый и «ссылавшийся» в прошлом в Узбекистан, правда, вторым секретарем ЦК. Теперь он возглавляет этот маховик в ЦК КПСС и в значительной мере определяет аграрную политику на селе. Подвластный ему аппарат диктует все повороты и зигзаги в развитии сельского хозяйства, подбирает руководящие кадры во все земельные органы в центре и на местах, руководителей сельхозотделов в партийных структурах республик, краев и областей.

И я незаметно втягиваюсь в работу этой махины, увлеченный ее интересами, и несусь в фарватере решений, выпестованных за десятилетия существования ее структуры и кадров. Словно мелкая песчинка, скольжу за лавиной, пытаюсь сопротивляться, чтобы она не смяла и не уничтожила меня.

1981 год. Засуха, тяжелейшие последствия которой еще будут долго аукаться для наших людей. Она добила экономику села, да и всей страны, опустошила казну.

В Политбюро, Секретариате ЦК, Совете Министров СССР напряженная обстановка: изыскиваются средства для закупки зерна. А я покорно и не очень уверенно готовлю различные справки и документы. Контакта и взаимопонимания с Горбачевым пока нет. Он, как и многие другие, втянут аппаратом сельхозотдела в технологические тонкости сельскохозяйственного производства: возделывания культур, новых приемов вспашки, откорма скота, приготовления кормов, еще какие-то детали, которые мне кажутся несущественными. И здесь отсутствует взаимное понимание, по-моему, проскальзывает какое-то пренебрежительное отношение. У меня потому, что он копается в рационах свиней и кур, у него потому, что я считаю эту работу бесполезной тратой времени даже для себя, не говоря о члене Политбюро ЦК. Я видел другие причины неурядиц в развитии села.