Дэвис Хантер - The Beatles

У Джона были явные способности к рисованию - в отличие от всего остального оно давалось ему легко, - он шутя справлялся с любыми заданиями. Пит же проявлял одаренность в математике. Джон всегда ревновал Пита к его увлечению математикой, в которой сам ровно ничего не смыслил. Он всячески старался помешать Питу.

– Джон отвлекал меня, сбивал, клал прямо перед моим носом рисунки. Некоторые из них были непристойными, но, главное, они всегда были смешными. Я не мог сдержаться и прыскал. Кошмар. На меня нападал безудержный хохот, я ржал как безумный, не мог остановиться.

Даже когда замаячила первая порка у директора, Джон не потерял самообладания и не стушевался. Он вошел в кабинет директора первым, а я ждал его за дверью. Сжавшись от страха, я дрожал в ожидании наказания. Мне показалось, что прошла целая вечность, хотя Джон исчез в дверях несколько минут назад. И вот дверь отворилась и появился Джон - он полз на четвереньках, издавая дикие вопли. Я чуть не лопнул от смеха. До меня дошло, что двери двойные, а между ними небольшой тамбур, и из кабинета никто Джона увидеть не мог. Теперь наступила моя очередь, но у меня на лице сияла улыбка. И это наверняка не могло им понравиться.

С каждым годом Джон учился все хуже и хуже. Если в первом классе он считался одним из самых сильных учеников, то к третьему году его перевели в поток «В». Дневник Джона пестрил такими замечаниями: «Безнадежен. Паясничает. Грубит. Мешает учиться другим ученикам». В дневнике была графа, где могли высказать свои соображения родители. Мими написала: «Всыпать ему по первое число».

Дома Мими не ругала его, но она понятия не имела, насколько он съехал, до какой степени не желает ни с чем считаться.

– Мими побила меня только один раз. За то, что я стащил деньги из ее сумочки. Я всегда подворовывал у нее конфеты, но в тот раз зашел слишком далеко.

К этому же времени относится сближение Джона с дядюшкой Джорджем.

– У нас были прекрасные отношения. Он был добрым, славным. Но в июне 1953 года, когда Джону было почти тринадцать лет, у Джорджа произошло кровоизлияние в мозг, и он умер.

– Это случилось совершенно внезапно, в воскресенье, - рассказывает Мими. - За всю свою жизнь он ни разу не болел. Для Джона это была большая потеря, они очень любили друг друга. В любой ссоре между мной и Джоном Джордж всегда оказывался на его стороне. Они часто гуляли вдвоем, и я ревновала к тому, что им было так хорошо. Джона, конечно, потрясла смерть Джорджа, хотя он ни разу не показал этого.

– Я не знал, как надо проявлять печаль на людях, - говорит Джон, - что полагается говорить и делать, поэтому ушел к себе наверх. Приехала моя кузина и вскоре тоже поднялась ко мне. У нас обоих сделалась истерика. Мы начали хохотать и не могли остановиться. Потом я чувствовал себя очень виноватым.

Примерно тогда же, когда скончался дядя Джордж, в жизни Джона появился другой человек - его мать Джулия, которая стала играть все более и более важную роль в его становлении. Она никогда не теряла связи с Мими, хотя в разговорах с Джоном Мими очень редко упоминала о ней. Джулия завороженно следила за тем, как Джон растет, мужает, становится личностью. Джон, став подростком, пришел в еще больший восторг от нее. К этому времени у Джулии уже были две дочери от человека, к которому она ушла. - Джулия подарила мне первую цветную рубашку, - говорит Джон. - Я стал ходить к ней домой. Видел там ее нового типа, но он не произвел на меня впечатления. Я прозвал его Дергунчиком. Впрочем, он был неплохой дядька.

Джулия стала для меня чем-то вроде молодой тети или старшей сестры. Чем старше я становился, тем чаще ссорился с Мими. Уик-энды я стал проводить у Джулии.

Пит Шоттон и Айвен Вон, ближайшие друзья Джона, отчетливо помнят тот период, когда Джулия заняла прочное место в жизни Джона и стала оказывать огромное влияние не только на него, но и на них самих.

Пит вспоминает, что впервые услышал о Джулии, когда они учились не то во втором, не то в третьем классе в «Кворри Бэнк». Чуть не каждый день их стращали, наказывали, угрожали исключением. Родители Пита и тетушка Мими пугали ребят как могли. Но они смеялись над всем этим, особенно когда оставались одни. А потом появилась Джулия и начала в открытую хохотать вместе с ними над учителями, мамашами, всеми.

– Она была потрясающая, - говорит Пит. - С ней была не жизнь, а лафа. Когда мы рассказывали ей, что с нами должно случиться, она просто-напросто говорила: «Забудь». Мы обожали ее. Она одна была точь-в-точь как мы, своя в доску, понимала нас. Во всем находила смешное.