Дэвис Хантер - The Beatles

Харолд списался на берег в 1936 году. Во время депрессии. В течение пятнадцати месяцев он жил на пособие.

– С двумя детьми мне разрешили получать 23 шиллинга в неделю. Из них я должен был отдавать 10 шиллингов за квартиру, а на остальное надо было всех прокормить и заплатить за уголь.

В 1937 году ему удалось устроиться кондуктором в автобусе, а в 1938 году он стал водителем. В 1940 году родился их третий ребенок, Питер, а в 1943-м появился на свет Джордж, четвертый ребенок и третий сын.

– Я захотел взглянуть на него в самый первый день, - говорит мистер Харрисон. - Ну и дела! Я просто обалдел. Копия меня в миниатюре. Нет, подумал я, такого не бывает, не можем же мы быть так похожи - я, да и только.

– Джордж всегда был очень самостоятельным, - говорит миссис Харрисон, - он не признавал никакой помощи. Посылая его в мясную лавку, мы передавали с ним коротенькую записочку для миссис Квирк, но он выбрасывал ее, едва выйдя за дверь. Бывало, миссис Квирк увидит его рожицу над прилавком и спросит: «Ты принес записочку?» «А мне она ни к чему, - ответит Джордж, - пожалуйста, дайте мне три четверти фунта самой лучшей свиной колбасы». Ему было тогда немногим больше двух с половиной лет. Все соседи его прекрасно знали.

Им с большим трудом удалось добиться, чтобы Джорджа приняли в начальную школу. Нарастал послевоенный демографический взрыв. Школы были переполнены.

– Я попыталась устроить его в католическую школу, ведь он был крещен католиком. Но мне ответили, что раньше шести лет его не примут. Я не стала ждать; он был такой умный и развитой, что я все-таки послала его в обычную начальную школу.

Ею оказалась школа в Довдейле. Та самая, в которой уже учился Джон Леннон. Он был на два с половиной года старше Джорджа и опережал его на три класса. Они не знали друг друга. Но в одном классе с Джоном учился брат Джорджа, Питер, и знаменитый впоследствии ливерпульский комик Джимми Тарбук.

– Помню, как в первый день вела его в школу по Пенни-лейн, - рассказывает Луиза Харрисон. - С самого начала Джордж захотел оставаться обедать в школе. На следующий день, когда я снимала с вешалки свое пальто, он сказал: «Пожалуйста, не провожай меня!» «Почему?» - спросила я. «Потому что, - ответил Джордж, - я не хочу, чтобы ты была как те мамаши, которые судачат у ворот». Он всегда терпеть не мог любопытных матерей. Ненавидел соседей, перемывавших всем косточки, чуть что распускавших слухи.

Однажды - это одно из самых ранних воспоминаний Джорджа - он вместе с братьями Питером и Харолдом отправился покупать живых цыплят по 6 пенсов за штуку.

– Мы принесли их домой. Мой и Харолда оба сдохли, - рассказывает Джордж, - а цыпленок Питера все рос и рос на заднем дворе. Он стал огромным и злобным. Все люди настолько его боялись, что заходили только через парадный вход, а с черного - ни за что. Мы съели его на Рождество. Пришел парень и свернул ему шею. Помню, как он висел вниз головой, на веревке.

Джорджу было шесть, когда они переехали из Уэйвертри в муниципальный дом в Спике.

– Дом был очень симпатичный, современный. После типового домишки, как две капли воды похожего на соседний, он показался мне мечтой жизни, - говорит Джордж. - В этом новом доме можно было из коридора попасть в гостиную, потом в кухню, потом опять в коридор и вновь в гостиную. В первый день я только и делал, что бегал кругами по этому маршруту.

Дом № 25, Аптон-Грин, Спик. Родители встали в очередь на жилье восемнадцать лет назад, когда Луиза была еще крошкой.

– Дом был совершенно новый, - говорит миссис Харрисон. - Но я возненавидела его с первой минуты. Взять, например, садик! Мы вложили в него столько сил, ухаживали за ним, старались, чтобы он был аккуратным, а соседские хулиганы камня на камне не оставляли от всех наших трудов. По ночам крали цветы. Район-то был трущобный - муниципальные власти нарочно поселили здесь вместе хорошие и плохие семьи, надеясь, что хорошие повлияют на плохие. Джордж неплохо успевал в начальной школе.

– После экзамена, - рассказывает Джордж, - учитель спросил, кто, по нашему мнению, сдал экзамен успешно. Поднялась только одна рука. Это был коротышка толстячок, от которого ужасно смердило. Честно говоря, печальная получилась история. Он умудрился оказаться единственным, кто провалился.

Учителя завели привычку в виде наказания сажать тебя рядом с такими вот вонючками. И эти несчастные очень страдали. Все учителя такие. Чем сильнее зажаты в тиски они сами, тем больше вымещают свои неприятности и беды на детях. Они все неучи. Я всегда так считал. И только из-за того, что они старше и в морщинах, тебе положено считать, что они все знают.