Альберт Кессельринг - Люфтваффе - триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947

– Январь, февраль, март 1944 года. Германские войска успешно держат оборону в боях за Кассино.

– 12.05.1944 года. Массированное наступление противника в районе Кассино, прорыв обороны в районе Гарильяно и Кассино.

– 22.05.1944 года. Наступление противника с плацдарма в Анцио – Неттуно, прорыв на левом фланге 14-й армии.

– Отход германских 10-й и 14-й армий.

– 4.06.1944 года. Войска противника входят в Рим, ранее объявленный германским командованием открытым городом

Отлет королевской семьи и итальянского правительства из Рима в военном смысле упростил ситуацию, но в политическом сделал ее еще более запутанной. Доктор Ран и наш консул Мюльхаузен, однако, покончили с хаосом и навели порядок, быстро и весьма успешно создав сильную администрацию. Набор трудовых батальонов и снабжение населения продовольствием осуществлялись итальянскими чиновниками под германским контролем. Тот факт, что удовлетворительные результаты достигались лишь в исключительных случаях и что рабочие, о которых хорошо заботились, все же оставались ненадежными, свидетельствовал об общей усталости от войны. Постепенно я пришел к выводу, что, воюя в Италии, можно было бы добиться больших успехов без посредничества непопулярного местного правительства. Между тем именно этот вопрос был единственной причиной принципиальных разногласий между германским посольством и военными.

Я с большим напряжением следил за эвакуацией наших войск с Сардинии и Корсики и испытал облегчение, когда она завершилась. Нам удалось почти без боя вывести наши силы с Сардинии благодаря умелым действиям генерала Люнгерхаузена и миролюбивому настрою итальянского командования на острове. Генералу фон Зенгер унд Эттерлину в конце концов удалось переправить все находившиеся там войска численностью около 40 000 военнослужащих на Эльбу, в Леггорн и Пиомби-но вместе с оружием и снаряжением. Мои особые сожаления вызвало то обстоятельство, что на Корсике нашим войскам пришлось вступить в бой с итальянским гарнизоном под командованием генерала Магли, о котором у меня сложилось особенно высокое мнение в тот период, когда он работал под началом Кавальеро. Кроме того, мне пришлось изрядно понервничать несколько часов, в течение которых продолжалась схватка за Бастию и за морской транспорт, который был необходим нашим силам для переправки оттуда на материк.

Мои постоянные призывы к созданию единого командования в Италии, с которыми я, нисколько не заботясь о том, как это может сказаться на моей личной судьбе, постоянно выступал и которые в конце концов лично озвучил в ставке фюрера, наконец-то были услышаны – 21 ноября меня назначили командующим Юго-Западным фронтом и группой армий С. Я старался компенсировать запоздалость этого решения и взялся за дело с удвоенной энергией. Наши руки больше не были связаны, и работы по созданию глубоко эшелонированной обороны в тылу «линии Густава», центром которой должен был стать Монте-Кассино, а также строительство укреплений, осуществлявшееся по приказу Роммеля, теперь были приспособлены к моим планам.

Пожалуй, здесь будет уместно уделить немного внимания двум весьма интересным моментам. Как я уже отмечал, Роммель настаивал на эвакуации наших войск из Африки. В Италии же мы, по его мнению, должны были какое-то время сдерживать противника, а затем дать ему настоящий бой в Апеннинах или Альпах. С подобными воззрениями на ведение боевых действий на суше я был категорически не. согласен. Овладение побережьем Северной Африки давало противнику возможность с помощью бомбардировщиков дальней авиации наносить удары по южным районам Германии и вторгнуться в Европу с юга практически в любой точке. По мере продвижения войск противника к северу его способность бомбить юг Германии лишь увеличивалась бы. На мой взгляд, экономить силы для того, чтобы занять оборону в Апеннинах, да, пожалуй, и в Альпах, вовсе не следовало. Более того, нам надо было опасаться того, что, если наши войска займут оборону в Апеннинах, они могут оказаться отрезанными от тыловых коммуникаций. А уж в Альпах-то это произошло бы наверняка.

Зарубежные авторы часто обвиняли меня в том, что я чересчур тревожился по поводу возможности вторжения противника, и даже называли это «фобией». Однако ввиду того, что силы альянса на море и в воздухе неуклонно росли, для подобных опасений имелись все основания. Могу лишь сказать, что, если бы я был главнокомандующим сил противника, я бы, по крайней мере, попытался сократить по времени Итальянскую кампанию, осуществив несколько десантных операций тактического значения в тылу группы армий С. Даже при том, что противнику не хватало десантных судов, эти операции принесли бы ему успех. Разумеется, концентрация войск вблизи береговой линии имела целый ряд очевидных минусов, лишь частично компенсировавшихся ощущением относительной безопасности. Однако она давала то преимущество, что части, еще не успевшие приобрести достаточный боевой опыт, могли ознакомиться с обстановкой и с местностью, в тб время как дивизии, измотанные боями, получали возможность отдохнуть и набраться сил, находясь в резерве. В конце 1943-го – начале 1944 года стало ясно, что прилегающий к Риму район от Сивитавеччии до Гаэты, в котором ключевое значение имела Кампанья, особенно уязвим. Соответственно, моей главной заботой было создать резервы и, сконцентрировав их на побережье, быть готовым в нужный момент использовать их для отражения крупных десантных операций противника. Были предприняты все необходимые меры (вплоть до согласования кодового слова, являвшегося сигналом к началу действий) с целью концентрации в местах вероятного вторжения всех имевшихся в нашем распоряжении мобильных сил из всех уголков Италии.