Татьяна Рожнова - Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [только текст]

Смирдин сказывал, что со дня кончины его продал он уже на 40 тыс. его сочинений. Толпа с утра до вечера у гроба. Вчера народ так толпился, исключая аристократов, коих не было ни у гроба, ни во время страдания, что полиция не хотела, чтобы отпевали в Исакиевском соборе, а приказала вынести тело в полночь в Конюшенную церковь, что мы, немногие, и сделали, других не впускали. Публика ожесточена против Гекерна, и опасаются, что выбьют у него окна. Вероятно, его вышлют после суда. Вот пригласительный билет. Иду на отпевание. <���…>» {127} .

Приглашение на отпевание Пушкина:

«Наталья Николаевна Пушкина, съ душевнымъ прискорбіемъ извѣщая о кончинѣ супруга ея, Двора Е. И. В. Камеръ-Юнкера Александра Сергеевича Пушкина, последовавшей въ 29-й день сего Января, покорнейше проситъ пожаловать къ отпѣванію тѣла его въ Исакіевскій Соборъ, состоящій въ Адмиралтействѣ, 1-го числа Февраля въ 11 часовъ до полудня».

А. И. Тургенев — брату Николаю.

«<���…> Жандармы донесли, а может быть, и не жандармы, что Пушкина положили не в камер-юнкерском мундире, а во фраке: это было по желанию вдовы, которая знала, что он не любил мундира [21], между тем государь сказал: „Верно это Тургенев или князь Вяземский присоветовали“. <���…> Донесли, что Жуковский и Вяземский положили свои перчатки в гроб, когда его заколачивали, и в этом видели что-то и к кому-то враждебное. <���…>» {128} .

Павел Васильевич Анненков писал: «<���…> Прах Пушкина принял последнее целование родных и друзей. В. А. Жуковский обнял бездыханное тело его и долго держал его безмолвно на груди своей. <���…>» {129} .

По свидетельству А. И. Тургенева, Иван Андреевич Крылов был «последним из простившихся с хладным телом» Пушкина.

А всего несколько дней назад, 25 января, Поэт сам заходил к нему ненадолго. «Он был особенно, как-то даже искусственно весел, говорил госпоже Савельевой [22]любезности, играл с ее малюткой дочерью, нянчил ее, напевал песенки, потом вдруг торопливо простился с Крыловым…» {130} .

Узнав о дуэли, И. А. Крылов воскликнул:

«Если б я мог это предвидеть! Пушкин! Я запер бы тебя в моем кабинете, я связал бы тебя веревками… Если б я это знал!» {131} .

Во время отпевания у гроба Пушкина бывший директор Лицея Егор Антонович Энгельгардт сказал стоящему рядом с ним А. И. Тургеневу: «Восемнадцатый из моих умирает!..»

Всего же юнцов, пришедших в Царскосельский лицей вместе с Александром в 1811 году, было 29. Теперь их стало меньше еще на одного.

На Пушкина!

Среди тех, кто пришел проститься с Поэтом, была и воспетая им Анна Петровна Керн.

Спустя 20 лет (так уж совпало, что именно в феврале!) в день прощания с композитором М. И. Глинкой, она вспоминала: «Его отпевали в той же самой церкви, в которой отпевали Пушкина, и я на одном и том же месте плакала и молилась за упокой обоих! <���…>» {132} .

«Современники-свидетели передавали, что во время отпевания обширная площадь перед церковью представляла собою сплошной ковер из человеческих голов, и что когда тело совсем выносили из церкви, то шествие на минуту запнулось: на пути лежал кто-то большого роста, в рыданиях. Его попросили встать и посторониться. Это был князь Вяземский» {133} , — писал биограф Пушкина П. И. Бартенев.

К сожалению, ни отец, ни брат, ни сестра Пушкина, разделенные расстоянием, обстоятельствами и временем, не смогли присутствовать на его отпевании.

Отец Поэта, Сергей Львович, 1 июля 1836 года переехал в Москву, где поселился в семье родной сестры, Елизаветы Львовны Сонцовой. Брат, Лев Сергеевич, с 1836 года и до отставки в 1842 году служил на Кавказе. Сестра, Ольга Сергеевна Павлищева, в сентябре 1836 года уехала в Варшаву к месту службы мужа, Николая Ивановича Павлищева. Мать Поэта — Надежда Осиповна Пушкина, скончалась почти за год до него, 29 марта 1836-го, и Пушкин один в сопровождении своего верного «дядьки» Никиты Козлова отвез гроб с ее телом на фамильное кладбище Святогорского монастыря.

В то время, когда происходило отпевание Поэта в Конюшенной церкви, Николай I отдал неожиданный приказ о проведении на следующий день военного смотра.

В приказе от 1 февраля Кавалергардскому полку было предписано: «Всему полковому обозу отправиться из казармы завтра в 10 1/2 утра, под командою фурштатского подпоручика Иванова и следовать через цепной мост, Царицын луг и Конюшенную улицу, где и остановиться» {134} .

Из дневника А. В. Никитенко, с 1834 года — профессора русской словесности Петербургского университета: