Людмила Чёрная - Преступник номер один. Нацистский режим и его фюрер

Уильям Ширер, имевший возможность следить за всеми событиями в самом их эпицентре, в Берлине, пишет в своей книге: «Находясь в Берлине, я с этого момента не мог уже избавиться от впечатления, что, если Чемберлен ясно и недвусмысленно сказал бы тогда, что Англия вмешается, т. е. поступит так, как она в конце концов поступила, когда дело коснулось Польши, Гитлер никогда не пошел бы на авантюру, вызвавшую вторую мировую войну. Изучение германских секретных документов неопровержимо подтвердило, что мое впечатление было правильным».

Речь идет о так называемых «фольксдойче» — гражданах «немецкой национальности, переселенных в Германию из других стран.

Очевидно, в последнюю минуту режиссеры глейвицкой провокации решили удовлетвориться только одной мнимой «жертвой».

Речь идет о польских территориях, которые были насильственно присоединены к Германии, — о Познани и Западной Пруссии.

Фуллер, как явствует из показаний Йодля, переоценил силу германских войск. В действительности Гитлер оставил на границах с Францией всего 23 дивизии.

Разговор Гитлера с Фалькенхорстом состоялся 20 февраля 1940 года за несколько минут до начала совещания, посвященного обсуждению военной обстановки; такие совещания Гитлер проводил в своей ставке ежедневно ровно в 12 часов. Время, которое он дал Фалькенхорсту на «размышление», истекало в 5 часов пополудни.

В общей сложности в битве под Москвой немецкая армия потеряла более 500 тысяч человек, 1300 танков, 2500 орудий, свыше 15 тысяч машин и много другой техники. Советские войска продвинулись на Запад на 100–250 километров.

В этот день Браухич представил в ОКБ докладную запуску, в которой отстаивал необходимость нанесения главного удара на Москву в конце августа — начале сентября наряду с проведением дальнейшего наступления на ленинградском направлении и на юге Украины.

22 апреля фюрер выгнал Морелля, прорычав бывшему любимцу: «Немедленно покиньте мою комнату, Морелль. Вы хотите оглушить меня, чтобы силой вывезти из Берлина. Этого хотят все они, но я не сдвинусь с места».

По свидетельству людей из окружения Геринга, послав телеграмму, рейхсмаршал воспрянул духом, нацепил на себя все ордена (он снял их после скандала с Гитлером, который обвинил его в том, что он не обеспечил безопасность рейха от воздушных налетов) и решил на следующий же день лететь к Эйзенхауэру, чтобы «как мужчина мужчине» предложить капитуляцию на Западном фронте.

По некоторым источникам, Гиммлер тут же при свечах (электричество в Любеке потухло в результате воздушного налета) написал письмо Эйзенхауэру с тем же предложением.

Здесь, кстати говоря, Геббельсу и Борману могла помочь и нацистская медицина, которая не раз выводила из строя противников Гитлера, тем более что фюрер, как уже говорилось, прибегал к разного рода лекарствам в больших дозах.

Материалы XXVI съезда КПСС. М., Политиздат, 1981, стр. 21.