Максим Осипов - Об отце Илье

• Вспомнил разговор по поводу “Овода”. О. И.: “Конечно, Монтанелли должен был отказаться от всего в пользу сына. И не швырял бы чашу с Дарами. Быть с сыном и значило быть со Христом”.

28 января 2005 года

• Про кого-то я сказал с досадой: “Простой советский человек”. — О. И. спросил: “Или простой советский секретарь райкома?”. Потому что простой советский человек хороший. Его идеал — вполне христианский. Уровень страха меньше, чем у западного человека; рассказал, как русские (евреи, конечно) передавали друг другу детей во время бури в Эйлате, когда западные туристы бежали. Русские спят в электричках.

• Стояли с Ж. у выхода из храма, он болтал свое обычное: такие-то спасутся, такие-то не спасутся (некрещеные, самоубийцы, католики и т.п.). Подошел о. И. в хорошем расположении духа: “Отцы, о чем вы?” — Ж. объяснил. “Не спасутся? Даже если Сам Господь захочет?” — удивился о. И.

• Вспомнил проповедь о. И. на Покров: только русские могли сделать одним из главных своих праздников день, когда их победили.

• Сказал о. И., что святая вода у меня стоит неизрасходованной до следующего года. “Это только означает, что ты недостаточно народен”.

21 февраля 2005 года

• Первый разговор с пульмонологом: “Ну, о вреде курения я, наверное, могу не рассказывать”. О. И.: “Расскажите. Талантливо ”.

• О. И. в ответ на мое нытье: “Было ли хоть раз, чтобы ты пожалел, что сходил в церковь?”

10 марта 2005 года

• Когда я заставлял о. И. делать что-нибудь медицински-неприятное, он грустно глядел на меня и повторял: “Тефаль, ты думаешь о нас”.

• Вспомнил про “ведь меня не пантера прыжками…” и Данте. Ехали из больницы. О. И. было совсем плохо. Казалось, что и умственно он стал уже не тот (диабет, болезнь Паркинсона?). Только матерился про эмиграцию. Я вспомнил про пантеру, всем известное, Ходасевича. “Это Данте” — сказал о. И. Я решил, что дело совсем плохо, но тут о. И. прочел из Божественной комедии (у Лозинского — рысь) — и я успокоился.

• Странно жить без о. И. Незащищенность.

• М.В. говорила, что о. И. и вправду считал себя самым грешным. Трудно в это поверить, но, видно, так и есть. И боялся, что его не пустят к Тане. (Кто? Кто может не пустить отца к дочери?)

• М.В. сказала, что тайну о том, почему о. И. никогда не говорил о Богоматери, он унес с собой. Но она считает — от целомудрия. О. И. никогда не говорил 1) о своей матери; 2) о ней, М.В., с посторонними; 3) о Богоматери — высшем воплощении женственности.

Биографическая справка*

Илья Хананович Шмаин родился 22 мая 1930 года в Одессе в еврейской нерелигиозной семье. Его отец Ханан Моисеевич Шмаин — кинорежиссер, ученик знаменитого Леся Курбаса, расстрелянного в 1937 году; мать, Лия Львовна Бродзинская, преподаватель литературы на идиш, бежала из Польши в СССР. Из Одессы семья перебралась в Киев, а затем в Москву. В 1941 году Ханан Моисеевич добровольцем ушел на фронт, попал в плен к немцам, чудом спасся, семья его тяжко бедствовала.

После войны возобновив учебу в московской школе-десятилетке, пятнадцатилетний Илюша (будущий отец Илия) объединил вокруг себя нескольких одноклассников, и вместе с другими юношами и девушками они составили подпольную группу молодежи, жившую духовно-религиозными поисками. Встречались с 1946 года чуть ли не каждый день, чаще всего у Кузьмы (Анатолия Бахтырева), у которого была отдельная комната, так что можно было общаться ночи напролет. Среди других участников кружка нельзя не назвать Е.Б. Федорова, ныне известного писателя, будущего крестного отца Ильи, и Н.Н. Смирнова, композитора, открывшего юному Илье музыкальный мир. Самой младшей в кружке была Маша Житомирская (Мария Валентиновна, род. в 1933 году) — будущая жена Ильи. В кружок был заслан штатный осведомитель и провокатор Феликс Карелин, впоследствии “видный деятель” церковного возрождения, один из создателей журнала “Вече”. В 1948 году почти всех членов кружка арестовали; Илья получил восемь лет. К моменту ареста Илья Шмаин окончил школу и поступил на мехмат МГУ.

В северном лагере (Вятлаге) Илья провел 5 лет, первый год на общих работах на лесоповале, затем перепробовал множество профессий, был стрелочником, бондарем, фельдшером в лагерной больнице, контрабасистом в лагерном оркестре. Маша Житомирская не была арестована по возрасту и, оставшись на свободе, посылала письма и посылки арестованным друзьям, а к Илье поехала в лагерь на свидание. 2 октября 1954 года Илья Шмаин и его друзья-однодельцы вышли на свободу.