Рефат Аппазов - Следы в сердце и в памяти

Ещё можно было успеть на второй или третий урок, и мы разошлись по своим школам. Занятия в голову не шли, я весь находился во власти бурлящих чувств. Ведь в этом возрасте все мы хотим выглядеть старше, казаться этакими знатоками жизни, прошедшими через огонь, воду и медные трубы. И если на нас обратили внимание взрослые женщины, пусть даже и такие молоденькие, значит, мы уже можем считать себя настоящими мужчинами. Всё это щекотало самолюбие, возвышая в собственных глазах. Но, с другой стороны, было страшновато из-за неуверенности: мы просто не знали, как надо вести себя с опытными женщинами - это ведь не наши школьные подружки, в отношениях с которыми мы выступали на равных или даже занимали лидирующее положение. Но неизвестность, особенно сулящая вознаграждения, обладая необъяснимой притягательной силой, манила и звала нас.

На переменке между уроками Игорь Дремач поинтересовался, приду ли я сегодня вечером играть в волейбол. Когда я ответил отрицательно, он напомнил, что завтра у нас календарная игра. На неё я тоже не мог пойти из-за репетиции домрового ансамбля филармонии, в которой был уже зачислен на весь летний сезон. Через неделю мне уже предстояло выезжать с концертами, а между концертами - те же репетиции. "А как же наши прелестные дамы?" - вдруг мелькнуло в голове, и от этой мысли я мгновенно протрезвел, будто меня окатили холодной водой. Как же я об этом не подумал раньше? Что же теперь делать? Вся амурная романтика рухнула в один миг. Не мог же я, в самом деле, подвести Георгия Наумовича и пойти на попятную, отказаться от уже заключённого соглашения с филармонией! И поймёт ли меня Кемал? Он, наверное, скажет, что одно другому не помеха, но я так не думал. Как гласит одна наша мудрая пословица, одной рукой два арбуза не обхватишь, что равносильно пословице о погоне за двумя зайцами. Промучавшись оставшееся до конца занятий время над решением неразрешимой задачи, я тут же перемахнул через ограду и пошёл к Кемалу. Дома была только его младшая сестра, года на два моложе нас, очень красивая и бойкая девица, с которой мы проболтали некоторое время до возвращения Кемала. Кемал вернулся очень озабоченный чем-то и, едва скинув с плеч школьную сумку, предложил выйти из дома, чтобы поговорить. Сначала он говорил, а я слушал. Говорил он, чувствуя себя в чём-то виноватым, и его речь сводилась к следующему. Он после нашей вчерашней встречи очень много думал о затеваемом деле и пришёл к выводу, что нам вряд ли удастся провести его в жизнь. С учёбой у него обстояли дела не блестяще - он не был в числе отстающих, но и успехами не блистал. Вот-вот начинаются выпускные экзамены, он дал маме слово (отец умер в прошлом году) сдать их прилично, затем предстоят вступительные экзамены в Медицинский институт. Значит, летом надо усиленно готовиться к ним, обратив особое внимание на русский язык, может быть, даже придётся заниматься с репетитором. Если он не поступит в институт, как завещал ему отец, сам по специальности зубной техник, - прямая дорога в армию с неопределёнными последствиями. "Поэтому, - сказал он, - у меня появились большие сомнения. Но если ты будешь настаивать, я вынужден пойти на риск - будь, что будет. Подвести товарища - это самое последнее дело. Как ты решишь, так и будет", - заключил Кемал свою речь.

Я не стал скрывать, что и меня одолевали аналогичные сомнения, и тоже пришёл к выводу, что нам следует отказаться от наших сладких грёз. И он, и я получили большое облегчение от этого разговора, и в течение нашей долгой дружбы, длившейся всю жизнь, до самой кончины Кемала в 1995 году, при каждой встрече мы непременно вспоминали этот эпизод, украшая его какими-то деталями, и подтрунивали друг над другом, возлагая вину за неудавшееся предприятие друг на друга. В этой связи вспоминается один небольшой рассказ Чехова под названием "Длинный язык". В нём повествуется о том, как одна столичная дамочка, отдыхавшая в Ялте со своей подругой, попала впросак, рассказывая по приезду домой мужу о не очень нравственном поведении своей подруги. У обеих были, как часто практиковалось в те времена, так называемые "татарские проводники", которые водили их на прогулки в горы и вообще оказывали разные другие услуги для приятного проведения отдыха. Мы с Кемалом чуть не оказались в роли Сулеймана и Маметкула, "проводников" чеховских дамочек, правда, в несколько осовремененном виде, так как у нас не было ни лошадей для совершения с ними горных прогулок, ни свободного времени.