Константин Путилин - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]

Путилин пошел в коридор к обманутому мужу и воскликнул, как бы случайно увидев его:

— Вы какими судьбами? Не стыдно ли новожену продолжать ресторанную жизнь?

— Я тут по делу, по серьезному и, если хотите знать, по уголовному. Кажется, я скоро попаду к вам на следствие.

— Что такое? Не понимаю, объясните.

— Моя жена в одном из этих кабинетов с прежним своим женихом.

— Какой вздор! Не может быть...

— Клянусь вам честью, она здесь.

— Кто же вам это сказал?

— Я выследил ее.

— Может быть, вы обознались?

— Нет! Я прекрасно знаю ее голос, ее манеру держаться, ее ротонду.

— Ну, по платью-то можно ошибиться. Мало ли бывает оди­наковых костюмов.

— Я не ошибся.

— А что это у вас в руках?

— Револьвер.

— Зачем?

— На всякий случай.

— Спрячьте... Этим шутить не годится. Чтоже вы хотите? Жену убить?

— Непременно.

— Здесь?

— Да.

— За что же вы хотите обидеть содержателя этого ресторана? Ведь если здесь произойдет какая-нибудь история, то он принужден будет за нее отвечать.

— Вы правы.

Купец спрятал револьвер в карман сюртука. В это время дверь кабинета распахнулась и на пороге показалась женская фигура в полумаске и ротонде. Купец бросился к ней с криком:

— Вот она! Полюбуйтесь на мой позор!

Женщина испуганно вскрикнула:

— Нахал!

— Что? А ты кто? Как тебя назвать?

Он набросился на нее, сорвал маску и... окаменел от ужаса. Перед ним стояла незнакомая особа.

— Вот видите, — обратился к нему Путилин, — вы ошиблись!

— Виноват! Такое поразительное сходство.

— То-то! Я недаром советовал вам быть осторожным...

— А где же моя жена?

— По всей вероятности, дома. Воображаю, как она посмеется, когда вы расскажете ей этот инцидент.

— Это невозможно! Я сам видел свою жену, я собственными ушами слышал ее голос. Ее точно подменили...

— Не наваждение, а подозрительность ваша поставила вас в такое водевильное положение. Поезжайте скорей домой и просите прощения у супруги.

Пораженный купец стал спускаться по лестнице к выходу. За ним последовал Путилин, чтобы немного задержать его разговором и дать жене возможность поспеть домой.

— Я очень рад, — сказал Путилин, — что мое случайное при­сутствие удержало вас от преступления.

— Да, да! Я очень вам благодарен, вы спасли меня...

— Играя такую большую роль в этом событии, я имею право задержать вас на полчаса специально для того, чтобы вы подробно рассказали мне эту глупую и неприятную историю.

— Сейчас не могу. Я слишком взволнован и потрясен. Если позволите, я завтра заеду к вам...

— Можете заехать и завтра, а теперь мы пройдемся по Не­вскому проспекту пешком и побеседуем. Для вас это полезно: вы явитесь домой успокоенным, а я соберу сведения, так сказать, по горячим следам.

— Извольте! Я согласен.

Путилин взял его под руку:

— Ну-с, начинайте.

— Вчера я должен был уехать в Н-скую губернию на свои фабрики, о чем жена моя, конечно, знала заранее. Она осталась в Петербурге, а я отправился на три дня по Николаевской железной дороге. Когда курьерский поезд подошел к станции Любань, мне доставили в вагон телеграмму такого содержания: «Вы в пути, а жена ваша в маскараде. У нее свидание... Она одета в черное домино с бутоньеркой из красных розанов». Это известие меня так ошеломило, что я тотчас же выскочил из вагона и вернулся в Петербург на экстренном поезде. Прямо с вокзала я отправился в костюмерную, запасся черным домино и поехал в Дворянское собрание. После недолгих скитаний по залу и буфету я вижу черное домино с бутоньеркой под руку с ненавистным для меня человеком, к которому, как мне говорили, моя жена была неравнодушна. Я стал следить за этой парочкой и прислушиваться к ее беседе, в которой очень часто упоминалось мое имя. Жена жаловалась на то, что ее силой выдали за меня, что ее родители прельстились моим богатством, что она по-прежнему любит только одного его. Я едва сдерживал себя. Для меня стало все ясным, я только и выжидал их выхода на улицу, где бы смело мог сорвать маску с изменницы. Он пригласил ее ужинать в «Малый Ярославец», она согласилась, и они уехали. Конечно, я поспешил за ними... Остальное вам известно.

— Однако жестоко же вы обманулись.

— Я не знаю, как это произошло. Я не могу понять, как я мог обознаться, почему говорили именно обо мне, и так далее.

— У страха глаза велики. Благодаря своей впечатлительной натуре вы все преувеличили...

— Нет, тут что-то неладно.