Вениамин Каверин - Эпилог

Мещанский индивидуализм, идеология саботажа, ироническое отношение к общественности характеризуют героев Каверина.

А)…На ироническом сопоставлении старой системы мышления и наскоро усвоенной обывателем новой терминологии построена сатира Михаила Зощенко. Штампованный обывательский язык для него — конкретно ощутимый враг, против которого писатель ведет войну.

В его рассказах всегда налицо двойная ирония: внешняя и внутренняя. Внешняя относится к персонажам, внутренняя — к общелитературным шаблонам. И очень часто Зощенко напоминает скрипача, прижавшего ухо к инструменту, чтобы расслышать сквозную, ему одному доступную мелодию. Внутренняя ирония становится всепоглощающей. Она заглушает страстную ненависть к родимым пятнам прошлого — ту доброкачественную ненависть, которая сопутствует творческим удачам Зощенко…

Б) Из статьи Б.Этингина «Судьба одной интонации»

(Знамя. 1941. № 1)

…С 1922 по 1925 год вышло двадцать пять сборников рассказов Зощенко, принесших ему всесоюзную славу юмористического писателя. Тысячи людей были увлечены его рассказами. Их передавали по радио, рассказывали с эстрады, сообщали как случаи из собственной жизни, читали в трамваях и поездах…

В 1928 году Госиздат устроил книжный базар… В течение нескольких дней сами писатели должны были продавать свои книги… И самая большая толпа была около того киоска, в котором продавал Зощенко.

За прилавком стоял человек небольшого роста, с грустной улыбкой, с какой-то почти грациозной манерой держаться. Он произносил слова тихим голосом, как замечательно сказал В.Шкловский, с «манерой человека, который хочет очень вежливо кончить большой скандал». И вокруг него бурлила толпа, напиравшая и теснившаяся к киоску. Киоск трещал и угрожал рухнуть на виновника столпотворения. Казалось, что у всей этой толпы нет никакого другого устремления в жизни, кроме желания посмотреть на Зощенко и унести с собой от этого впечатления запас бодрости и веселья недели на две, по крайней мере.

…Таков был характер писательской славы Зощенко.

…Рассказы этого периода при их появлении в печати были встречены критикой с недоумением. Элементы подражания высоким классическим новеллам были окрашены в пародийные тона, но самый смысл этого пародирования оставался критике не ясен. Так возникли нарекания критики на беспредметное комикование, на то, что собственная философия автора — эпигонство интеллигентской грусти.

…К сожалению, если не считать написанную в 1928 году работу В.В.Виноградова, проза Зощенко до сих пор не была подвергнута лингвистическому анализу. А между тем изучение ее дало бы перво

степенной важности материал для раскрытия эволюции нашего просторечия с момента Октябрьской революции.

…Чем глубже делался Зощенко как писатель, тем более возникало нареканий со стороны читателей, ждущих от него развлекательных произведений…Так возникли разговоры о том, что у Зощенко есть произведения серьезные — «повести», а есть мелкожурнальная ерунда, не имеющая серьезного значения. На эти упреки Зощенко ответил демонстративным подчеркиванием убежденности в правильности своего пути: «Если бы я знал, что массовый читатель интересуется мною, я с удовольствием бы печатался на обертках конфет в миллионном тираже».

…Тема разоблачения интеллигентских иллюзий была исчерпана. Она открывала дорогу либо к пессимистическому мировоззрению, либо к новому кругу проблем, выражающему стремление писателя-сатирика найти пути для разработки в искусстве темы утверждения жизни. Этот второй путь и был избран Зощенко. Так вошла в его произведения новая центральная тема: оптимистическое утверждение жизни. Это… означало для Зощенко завершение целого периода его творческого развития…В единстве своего сатирического метода Зощенко сомкнул ножницы между «литературой» и «жизнью», показав сатирически реальную жизнь в свете норм высокой литературной культуры и, с другой стороны, сатирически показав высокие интеллигентские иллюзии как другую сторону мещанского «мира». Так он проверил литературу жизнью и жизнь литературой…Начался новый период, который с предыдущим связывало стремление Зощенко утвердить свой оптимизм…

Из статьи Ц.Вольпе «Двадцать лет работы М.Зощенко» (Литературный современник. 1941. № 3)

«Об одной вредной повести» (Большевик. 1944. № 2)