Юлий Оганисьян - Абд-аль-Кадир

«Я приказал отрубить ему голову и кисть левой руки и явился в лагерь с головой, насаженной на штык, и рукой, привязанной к шомполу. Все это послали генералу Барагэ д’Илье, стоявшему лагерем поблизости. Ты сам понимаешь, что он был в восторге».

В армии же Абд-аль-Кадира подобные случаи, и в прошлом редкие, после обнародования указа прекратились совершенно. Лишь однажды указ был нарушен, и эмир воспользовался этим, чтобы преподать наглядный урок своим воинам. Он лично вершил суд над преступником в присутствии всего своего войска. По свидетельству современника это происходило так.

В назначенный день и час войско было выстроено вокруг палатки эмира. Абд-аль-Кадир стоял, окруженный гражданскими и военными начальниками. Отрезанную голову положили перед эмиром. Преступника вывели вперед. Эмир спросил у него:

— Ты отнял эту голову у мертвого или живого?

— У мертвого.

— Тогда получишь двести пятьдесят ударов за то, что ослушался меня. Это наказание научит тебя тому, что голова человека не может быть врагом, трусливо и жестоко увечить его.

Солдата положили на землю и подвергли наложенной наказанию. После этого он поднялся и, думая, что экзекуция закончена, хотел уйти. Эмир остановил его:

— Я хочу задать тебе еще один вопрос. Где было ружье в то время, когда ты отрезал голову?

— Я положил его на землю.

— Еще двести пятьдесят ударов за то, что ты бросил свое ружье на поле боя.

После второго наказания солдат едва стоял на ногах. Несколько человек подошли, чтобы увести его. Эмир снова остановил их:

— Не торопитесь, у меня есть еще один вопрос к нему. Как ты умудрился одновременно нести и свое ружье и чужую голову?

— Я держал ружье в одной руке, а голову в другой.

— Ты хочешь сказать, что ты нес свое ружье таким способом, что не смог бы им воспользоваться? Дать ему еще двести пятьдесят ударов.

Несчастного едва не забили насмерть.

Жестоко? Безусловно. Бесчеловечно? Нет. Точно так же, как, скажем, наказание мародерства. А ведь здесь речь идет о мародере, охотившемся за вражескими головами. Войны вообще бесчеловечны. Самая человечность нередко проявляется в них в бесчеловечном виде, когда, например, командир жертвует частью своих солдат, чтобы спасти жизнь остальных. Кто осудит его за это? У войны своя система нравственности. И оценивать поступки человека на войне следует в измерениях этой системы: на войне, как на войне.

У Абд-аль-Кадира была твердая рука. И хотя эмир никогда не злоупотреблял своей властью — а она давала для того сколько угодно возможностей, — он не останавливался перед самыми крайними мерами, чтобы заставить солдат повиноваться своим указам. Только так и можно было превратить разномастное и не привыкшее к дисциплине племенное воинство в боеспособную армию.

Благодаря твердости и настойчивости в осуществлении своих целей Абд-аль-Кадир в 1834 году стал хозяином положения в Оранской области. Власть французов кончалась за стенами прибрежных городов. Снабжение оккупационных войск морем обходилось очень дорого. Алжирская война все более обременяла государственный бюджет метрополии. Никаких экономических выгод французская буржуазия пока еще не могла извлечь из владения колонией. Будущее Франции и Алжира стало представляться некоторым буржуазным политикам очень сомнительным. Но как поучал их известный французский историк и общественный деятель Гизо, «надо довериться» будущему и не ускорять ход событий».

Французская буржуазия была уверена в том, что рано или поздно Алжир окажется в полном ее распоряжении. Так стоило ли торопиться? Тем более что и возможностей для этого пока не было. Не лучше ли договориться с Абд-аль-Кадиром о мире? И тем самым облегчить участь французской армии и выиграть время для подготовки новых завоевательных доходов?

В конце 1833 года генерал Демишель, воспользовавшись завязавшейся по поводу пленных перепиской с эмиром, направляет ему послание с предложением о мирных переговорах. Зная, что только тяжелые обстоятельства вынудили генерала пойти на, это, Абд-аль-Кадир не отвечает на послание. Но в то же время он дает тайное указание своему агенту в Оране Мордехаю Омару исподволь и осторожно побудить генерала к более определенным предложениям.

Абд-аль-Кадир нуждался в мире не меньше, чем его французские противники. Ему нужно было навести порядок в своих владениях, укрепить армию, распространить власть на новые племена. Само заключение мирного договора должно было, по верному расчету эмира, узаконить в глазах французов и в глазах подданных его положение самостоятельного, и независимого главы зарождавшегося алжирского государства.