Арнольд Веймер - Мечты и свершения

Возвращаясь памятью в годы детства, я прежде всего представляю мельницу, где жила наша семья: отец, мать и мы — трое мальчиков. Вся наша жизнь была ограничена этим небольшим островком. О находящемся километрах в двадцати большом городе Таллине мы знали только по рассказам старших. Однако все события в близлежащих хуторах, их обитателей, все их радости, а больше горести мы, дети, хорошо знали и по-своему переосмысливали. И прежде чем мы вылетели из нашего гнезда в жизнь, мы были свидетелями всего того, о чем я хочу поведать в этой главе. Мне представляется возможным познакомить читателя с моим детством и юностью через отдельные картины, эпизоды, через портреты людей, которых я наблюдал и которые запали мне в память.

Многие факты я изложил по рассказам моих родителей, которых называю здесь мельником и мельничихой.

Свежий зимний день. Накануне выпал снег, дороги занесло, и проезжих мало. По дороге ползут одинокие дровни. Рядом с возом идет хозяин. Тощая, старая лошаденка старается шагать шустро, видно, хочет пораньше добраться до места и отдохнуть. Но силы ее заметно слабеют, и возница озабоченно поглядывает на вспотевшую конягу, слегка подбэдривая ее кнутом и приговаривая: «Давай, давай, скоро сделаем остановку». И действительно, вдали уже показались довольно крупные постройки. Это имение Соо.

Местность здесь голая, болотистая, лишь кое-где попадаются березки да кустарник. Дорога потянулась вдоль берега замерзшей реки. Через короткое время дровни поравнялись со скотными дворами, затем подъехали к большому зданию с высокой трубой — винокуренному заводу.

В начале этого столетия в помещичьих имениях Эстонии было много винокуренных заводов, их легко было узнать по высокой трубе и стенам, сложенным из плитняка и дикого камня. Обычно это было двухэтажное здание, внутри которого стояли огромные, высотой в оба этажа, деревянные чаны, а также находились помещения для винокура и его одного-двух помощников, которые жили несколько особняком от остальн ых работников имения. Почти напротив завода, через дорогу, стояла мельница — каменное строение на берегу реки. Через реку был перекинут мост. Река была довольно широкая, но глубиной не более полутора-двух аршин. Для мельницы была устроена запруда из бревенчатой плотины. Сейчас вода была скована льдом, островками торчали камыши, указывая на неровность речного дна.

Возле скотных дворов река разветвлялась: налево тянулось основное русло и там был второй мост, поуже, а рукав уходил вправо, ниже он снова соединялся с рекой, образуя перед домом мельника небольшой островок — любимое место сборищ детворы. На островке не было ни одного дерева, вся земля была распахана под поле, и только небольшой клочок возле моста оставался невозделанным, под пастбище…

Повозка остановилась возле дома мельника. Мужчина снял с дровней мешок с сеном, повесил его на изгородь, и лошадь принялась жадно есть. Набросив ей на спину старое одеяло, хозяин пошел в дом.

Дом мельника, к которому он заехал, стоял на открытом месте. Был он сложен наполовину из камня, наполовину из пиленых бревен. Деревянная часть, предназначенная для жилья, в свою очередь, делилась на две довольно большие комнаты. Каменная же половина, которую называли «черная изба», так как здесь стояла печь (она, впрочем, никогда не топилась), использовалась как склад. На этой половине находилась также кухня и кладовая. В кухне стояла плита, сюда же выходило устье печи. Плита была довольно большая, и, когда ее топили, кухня настолько нагревалась, что здесь можно было даже спать. Вообще же в доме всегда было холодно.

Гость вошел, когда хозяева, кончив ужинать, убирали со стола. Они помогли ему снять пальто и стали расспрашивать, как он добрался, не очень ли замерз. Приезжий — это был Кости, муж нашей тети, — в ответ только улыбался, мол, дровосеку мороз нипочем: и лошадь вспотела, и он, шагая рядом с дровнями, в меру разогрелся.

— Ну как, все пожитки успел перевезти? — спросил кто-то из наших.

— Не все. Хотя конец уже виден. Сейчас, вон, дрова вожу, в ваших местах, видать, с топливом похуже, возле дороги не то что леса — деревьев нет. Чем вы тут топите?