Ни с кем из них много лет рядом я не прожил, пуда соли не съел. Но ведь метко сказал Есенин: «Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянье». Неслучайно наихудшие мемуаристы – жены знаменитостей и лучшие их друзья. Едва ли случайно, что Вяземский, Соболевский, Нащокин не оставили воспоминаний о Пушкине: слишком много и близко они с ним общались. А Тургенев, только однажды в юности видевший Пушкина, подробно и ярко описал эту встречу.
Пишу только о том, что видел и слышал, что отчётливо помню. Главное – не наврать, не подрумянить. Если поддаться такому искушению, то и писать не стоит, вся ценность записанного сойдёт на нет. Самое неточное – передача прямой речи. Память не магнитолента, услышанное раз никем не запоминается дословно, важно сохранить общий смысл сказанного, характерную лексику «героя», манеру его речи.
Заранее отвергаю обвинения в выпячивании своего «я». Человеческие контакты – процесс двусторонний, как бы ни разновелики были партнёры. Искусственно, ради формальной скромности вычёркивать себя из воспоминаний – значит обеднять мемуары. Великий сказал что-то не большому собранию, не по радио, а лично мне; я переспросил, тогда он добавил то-то именно мне – другому сказал бы как-то иначе или иное. Разрывать эту цепь – означало бы лишать её живительного тока полноты и достоверности.
Причина знакомств, как правило, чисто служебная. С1946 года я служил в ВОКСе [1], затем в Совинформбюро и АПН [2].
Написанное не предназначается для публикации, потому-то факты подаются без обязательного фильтра, требуемого общественными условностями и в конечном счёте делающего представление о личности обеднённым и идеализированным.
Помимо описания «собственно героя» в записях приводятся по смежности другие данные, прямо не связанные с героем очерка. Это не старческая болтливость, а сознательное намерение изложить всё, что кажется интересным, передаёт дух эпохи, но не отражено или слабо отражено в литературе и о чём особо я писать не стану.
Фактическая опора – краткие дневниковые записи в 2–3 строки, содержащие дату и перечень основных событий дня. Исключения редки: Шостакович, Шолохов, Розов. Запоздало каюсь: что стоило записывать всевстречи с выдающимися людьми по горячему следу, подробно? Причины ясны: прежде всего лень, вечный цейтнот, главное же – всем нам свойственная мысль: велика ли важность, ведь он ещё жив и сотни других знают о нём куда больше, чем ты.
А вот уже и не жив, уходят в могилу и «сотни других», не оставив ни строки воспоминаний. Так меркнет для будущих поколений историческая личность во всём её богатстве и разнообразии, индивидуальной неповторимости и внешней непоследовательности поведения.
Очерки построены по алфавитному принципу – отдельно о соотечественниках и иностранцах. Читающий легко опустит персоналию, для него неинтересную, зато нужную отыщет без труда.
Г.В. Александров.
Фотография с дарственной надписью: «Юрию Александровичу Федосюку на память о венских стараниях. С приветом – Гр. Александров. 1953»
«Основоположник советской музыкальной кинокомедии» – таким останется в истории искусства Григорий Васильевич Александров [3].
Я познакомился с ним в период «оттепели» – в мае 1953 года. Начали оживляться международные культурные связи. На 2-й конгресс Австро-советского общества в Вену было решено направить делегацию ВОКСа в составе Г.В. Александрова, Д.Д. Шостаковича, члена Правления ВОКСа Л.Д. Кисловой и меня. Александрова назначили главой делегации.
50-летний импозантный мужчина, рослый, плечистый, с благородной сединой. Густые брови, лучистые глаза, красивая осанка. Чувствовал себя за границей совершенно свободно: много до того ездил по свету, к тому же в прошлом актёр. Своеобразный голос – баритон журчащего тембра. Речь неторопливая, с богатыми модуляциями, иногда в начале фразы причмокивал губами. Несколько деланная «обвораживающая» улыбка. После пресс-конференции одна венская газета противопоставляла Александрова и Шостаковича: первый – Weltmann, то есть светский человек, второй – углублённый в своё творчество затворник – одним словом, антиподы. Как личность легкомысленным венцам, разумеется, более импонировал Александров.
Общаясь внутри делегации, любил вспоминать прошлое: работу с Эйзенштейном, визит к Чарли Чаплину, сложное прохождение первой своей кинокомедии – «Весёлые ребята», которую неожиданно одобрил и тем самым спас от запрета киночиновников сам Сталин: «Почему же советскому народу, доблестно выполнившему первую пятилетку, не повеселиться, не посмеяться?» По его словам, Сталин очень любил этот фильм и неоднократно его просматривал. Он подарил Александрову свой портрет с автографом; портрет сильно попортился в войну – был закопан на дачном участке… О самом важном Александров рассказал в своих интересных мемуарах.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу