Борис Розенфельд - Пространства, времена, симметрии. Воспоминания и мысли геометра

В дальнейшем, когда я занялся историей математики, я работал в постоянном контакте с А.П.Юшкевичем.

Израиль Моисеевич Гельфанд

В 1943 г. я предпринял попытку поступить в докторантуру Института математики Академии наук. Дифференциальных геометров в Институте математики не было и я надеялся стать докторантом Л.С.Понтрягина. Понтрягин, ознакомившись с моей работой, разъяснил мне, что я совершенно неправильно представляю себе задачи докторантуры. Докторантура, сказал он мне, - это не аспирантура для докторов, она готовит не просто докторов наук, а первоклассных математиков, "таких, как Христианович, а не таких, как Пискунов". По вопросу о целях докторантуры Понтрягин, несомненно, был прав.

В Институте математики я встретил Израиля Моисеевича Гельфанда, гениального математика, впоследствии академика, пользующегося заслуженной мировой славой. И.М.Гельфанд родился в 1913 г. близ Одессы. Он был принят А.Н.Колмогоровым в аспирантуру, хотя не имел высшего образования. Меня познакомил с ним, когда он был молодым доцентом, Г.Е.Шилов. Я часто бывал в университетском клубе на музыкальных вечерах, которые организовывал Шилов. На этих вечерах всегда участвовали И.М.Гельфанд и его будущая жена Зоря Яковлевна Шапиро.

Родители И.М.Гельфанда находились в эвакуации в Ашхабаде с Мехматом. Отец работал главным бухгалтером МГУ. После гибели сестры Адели Израиль Моисеевич приехал и забрал родителей в Казань, куда был эвакуирован Институт математики Академии наук. Этот институт вернулся в Москву в 1943 г.

Встретив меня в Институте, Израиль Моисеевич пригласил в свой кабинет и предложил мне, как геометру, разбирающемуся в симметрических пространстах Картана, изучать вместе с ним статью Картана "Об определении полной ортогональной системы функций на компактном римановом симметрическом пространстве". Я несколько раз приезжал к И.М.Гельфанду и мы читали эту статью, но я в то время не понимал, для чего Гельфанду понадобилась эта статья, и после нескольких занятий прекратил их.

Теперь я понимаю, что изучение этой статьи было началом подготовки одного из самых замечательных открытий Гельфанда - теории унитарных представлений некомпактных простых групп Ли, которое он сделал вместе с Марком Ароновичем Наймарком и Марком Иосифовичем Граевым. Это открытие независимо от Гельфанда, было позднее сделано учеником великого физика Резерфорда Хариш-Чандрой. Тот факт, что это открытие было сделано физиком объясняется тем, что эта теория очень важна для квантовой физики, и прежде всего эта теория была создана для группы Лоренца. Эта теория связана с геометрией не только симметрических, но и параболических пространств. Многие ученики И.М.Гельфанда, в том числе Г.Е.Шилов, М.А.Наймарк и М.И.Граев, стали первоклассными математиками. Впоследствии я горько раскаивался в своем легкомысленном отношении к предложению И.М.Гельфанда.

Братья Ягломы

Как-то, когда я еще был аспирантом, П.К.Рашевский познакомил меня с двумя братьями-близнецами студентом Мехмата Исей (Исааком) и студентом Физфака Кикой (Акивой) Ягломами.

Братья родились в Харькове в 1920 г. Ися был геометр, ученик В.Ф.Кагана, и мы скоро подружились. Во время войны братья были эвакуированы в Свердловск, и работали там в ленинградской Главной Геофизической Обсерватории. Когда в Свердловск прибыл из Ашхабада Московский университет, братья снова стали его студентами. Оба слушали лекции и на Мехмате и на Физфаке. Ися окончил Мехмат, а Кика - оба факультета. Когда МГУ вернулся в Москву, Ися стал аспирантом Кагана по дифференциальной геометрии, а Кика - аспирантом Колмогорова по теории турбулентности.

В Москве я снова встретился с братьями Ягломами. Особенно я подружился с Исей - геометром, тематика исследований которого была близка к моей.

Отсрочка от призыва в армию, полученная мной в 1939 г., действовала и во время войны до лета 1942 г. После защиты диссертации я явился в военкомат, прошел медицинское освидетельствование, и получил "белый билет" - освобождение от военной службы - по зрению. Через год меня снова вызвали в военкомат и признали "ограниченно годным". В МВТУ по моей должности мне полагалась "броня" от военной службы, и из института послали такое ходатайство в Министерство Обороны, но получили отказ, после чего послали повторное ходатайство.

В марте 1944 г. проводилась очередная мобилизация в армию. Я снова проходил медицинскую комиссию и меня признали годным к строевой службе и мобилизовали в армию. "Броня" пришла через 6 дней после моей мобилизации и была уже недействительна.