Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

Если же говорить серьезно, рядовой Николай Стрельцов, роль которого я исполняю, – глубокий, сложный человек. Этот образ многого требует от исполнителя.

Я родился слишком поздно, чтобы принять непосредственное участие в войне, принадлежу к тому поколению, детство которого пришлось на суровые военные годы. Вместе со всеми советскими людьми, вместе с мальчишками моего возраста переживал горечь утрат, потерь, тревоги. Может быть, поэтому половина моих героев – люди в военной форме.

И вот – Николай Стрельцов.

Мне приятно вновь встретиться в этом фильме с Сергеем Федоровичем Бондарчуком, с которым трижды работал вместе как с актером и режиссером. Я счастлив работать с оператором Вадимом Ивановичем Юсовым. Рад встретиться с моими коллегами – друзьями-актерами, творчество которых высоко ценю и новых работ которых с нетерпением жду.

…С утра все на ногах. День предстоит трудный: снимаются два эпизода – в первой половине дня «В кухне», тот самый, где Лопахин ругает повара за надоевшую пшенную кашу; вечером – выход к Дону с умирающим лейтенантом на носилках. Ко мне уже привыкли. Пользуясь предоставленной свободой, снова возле самого аппарата.

– Сергей Федорович, – говорит Лапиков, – а что, если здесь пройдет старшина Поприщенко и бросит фразу: «Ты бы руки помыл, Некрасов»?

Бондарчук с минуту думает и загорается:

– А что, идея! Попробуем!

Лапиков идет мимо кухни. Строгим, зорким старшинским глазом окидывает бойцов, моментально схватывает обстановку, понимает, зачем здесь оказался Некрасов, – конечно же за добавкой, – и ворчливо говорит:

– Ты бы руки помыл, Некрасов.

Некрасов – Никулин растерянно смотрит на руки, и тут до него доходит, что дело не в руках, что старшина все приметил. Он тихонько отходит в сторону.

Я тут к нему и присаживаюсь.

– Это первая лента в моей актерской биографии, где я наконец играю близкую мне роль, то, что сам когда-то пережил, – говорит Юрий Владимирович. – Я был призван в армию в 1939 году, после окончания десятилетки. Принимал участие в финской кампании, воевал в Отечественную у стен Ленинграда, освобождал Эстонию и Латвию. Начал с рядового, кончил старшим сержантом артиллерии. В свое время режиссер Столпер предлагал мне попробоваться на роль генерала Серпилина в фильме «Живые и мертвые». Я тогда не решился: ну какой из меня генерал? И правильно сделал, что отказался: когда увидел в этой роли Папанова, понял, что я так хорошо сыграть не смог бы.

Много лет назад Бондарчук пробовал и утвердил меня на роль Тушина в «Войне и мире» и на роль английского офицера в «Ватерлоо». По стечению обстоятельств не смог сниматься в этих фильмах. Отказываться от третьего предложения уважаемого режиссера просто не имел права.

Роль Некрасова с каждым днем все больше нравится: с великолепным солдатским юмором, спокойствием, от которого веет силой, сознанием собственного достоинства и уверенностью в победе. Даже вечерами не снимаю гимнастерки и сапог, а по утрам умываюсь по-солдатски, до пояса.

Солнце медленно уходит за Дон. Вечереет. Еще чуть-чуть стемнеет, и будет сниматься эпизод «Выход к Дону». Над берегами, над степью и лесом гремит голос В. Досталя:

– Внимание! На левом берегу поднять дымы! На правом – включить прожекторы!

Вспыхивают над меловыми горами сильные военные прожекторы. Приготовился, устроившись с аппаратом на обрыве, В. Юсов.

– Все готово? Николай Николаевич, ложитесь на носилки. Внимание! Начали! Мотор!

Перевязанный, «окровавленный» Николай Губенко (лейтенант Голощеков) ложится на носилки. Жидкая колонна уцелевших бойцов спускается к Дону. Впереди – старшина Поприщенко. Позади – Лопахин и Копытовский со своим противотанковым ружьем.

Цепочка бойцов подходит к Дону. Сейчас старшина дрогнувшим голосом скажет Лопахину:

– Не донесли… умер лейтенант.

Но нет. По расписанию этот эпизод еще не скоро будет сниматься, а пока что…

– Повторяем эпизод! Все на свои места!

Один раз, второй, третий…

А мне нужен Василий Шукшин. Хотелось бы обстоятельно поговорить. Но как, когда?

– Найдем время, – успокаивает Василий Макарович. – Вся ночь впереди.

Ночью мы и поговорили. С ним и с Георгием Бурковым. Нет, не случайно Бурков снимался в двух фильмах Шукшина и будет дальше работать с ним: очень они близки – мыслями, характерами.

Говорит Василий Шукшин:

– Вы спрашиваете, что привело меня в этот фильм? Профессия. Интерес – тоже, впрочем, профессиональный, к большой постановочной картине, к процессу производства ее: мне впереди предстоит нечто подобное, хочу пройти этот путь сперва в качестве актера. Кроме того, накопилось много литературных заделов; актерская работа, сколь она ни трудна, все же позволяет совместить ее с писательством. Это все очень важно, если не считать, что самое важное – постараться хорошо сделать свое дело: роль Лопахина необычайно сложная и интересная. И еще одно соображение: Дон, степь, места, которые мне в ближайшем будущем тоже предстоит освоить, – все же надеюсь, что сниму фильм о Разине.