Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

Только Хрущев попытался провести рукой по лысине, как в микрофоне послышался тихий, но явственный голос Шолохова:

– Ничего, Никита Сергеевич, у плохого хозяина всегда хата раскрыта…

По площади – гул народный, а на трибуне-то ничего не слышно. Никита Сергеевич, видать, принял гул площади за приветствие и продолжал:

– Голова у меня того… Так что, дорогие станичники, позвольте я буду говорить в шляпе…

Возражений не последовало: Хрущев водрузил на голову шляпу, проворно положил перед микрофоном толстую пачку бумажек и стал озвучивать «свою» речь, которая нет-нет да прерывалась словами «уважаемые станичники», «дорогие товарищи…». В остальном речь генсека походила на сотни других, которые он любил произносить по поводу и без повода!

В те дни случился еще один курьез с Никитой Сергеевичем. Михаил Александрович пригласил его «пострелять уток» на вечерней зорьке. К тому времени уток на пруду, что находился за хутором Шебуняевским, усиленно подкармливали с совхозного тока зерном, готовили дичь к «встрече с начальством», как говорил кладовщик. Выехали на базковскую гору, свернули вправо, в сторону озера… Вдруг Хрущев дает знаки Шолохову: мол, давай остановимся… Охрана в небольшом замешательстве: остановка в степи, рядом – кукурузное поле, к нему примыкает лесная полоса… Мало ли чего! Но… Машина плавно тормозит. Хрущев оправдывается:

– Извиняй, Михаил Александрович. Собак и тех перед охотой не кормят, а мы столько выдули… Выйдем по-маленькому…

Шолохов остался в машине, а Хрущев пошел в кукурузу. Охрана повыскакивала, по сторонам озирается: положение обязывает, служба… А Никита Сергеевич вздумал еще и «королеву полей» пообнимать, пошел початки щупать…

Вот как описывала этот эпизод одна из центральных газет (та самая, которая однажды в репортаже о посещении Хрущевым свинофермы выдала такой перл. Никита Сергеевич спрашивает: «Как живется вам?» – «Хорошо!» – шутят колхозники»).

«При поездке по шолоховскому краю И.С. Хрущев осмотрел кукурузные поля и лесные полосы – рукотворные барьеры на пути суховеев. Здесь же его случайно встретил один из лесников. Хрущев тепло с ним побеседовал. Интересно, что лесничий не растерялся и по всем правилам доложил: «Нахожусь при исполнении государственной службы: охраняю народное богатство – лес!»

На самом деле все было иначе. «Герой» этой встречи не знал, что ему делать и куда деваться. Вот что он рассказывал, когда его казаки пытали о встрече с Хрущевым: «Ну, я, значится, такое дело, возвращаюсь от кума с именин… Настроение песенное… Лошадка резвая… Гляжу, кукурузка отменная… Притормозил, наломал в бидарку качанов, прикрыл полостью старой… Только выговорил «Но!», а тут на гредере кавалькада машин… Полагаю, что они-то меня не видят. Затаился с лошадкой у лесополосы… А тут он сам ко мне… Сам Никита Сергеевич движется… Что делать? Соскакиваю с бидарки, да сам поперед к нему… Ну и брякнул, что так и так, мол, нахожусь при исполнении… Знал бы он это самое исполнение! Но ничего: все обошлось…»

Н.С. Хрущев с супругой и всей свитой отправился в Москву, а у нас металлический понтонный мост в один миг тайком сняли и… увезли. Станичники – к Шолохову. Через какое-то время мост снова навели, но секции уже были из фанеры. Давно все забыли про ту историю: теперь берега Дона соединяет мост-красавец, который с таким трудом «пробил в высших инстанциях» М.А. Шолохов.

Об одном из автографов Михаила Александровича я уже писал. Он, на мой взгляд, удачно был использован при съемках телевизионного фильма о проблемах малых хуторов на верхнем Дону и во всей России: с первых кадров на экране перед зрителем медленно открывается книга «Тихий Дон» и появляются слова Шолохова: «Донскому казаку хутора Севостьяновского станицы Вешенской…» Адрес съемок обозначен: хутор Севостьяновский. А далее разворачивается печальная картина гибели хутора, станицы Еланской, самой казачьей земли, где наперекор всему все еще бушуют вишневые сады… Цветут заброшенные сады, глядят на них пустыми глазницами выбитых окон казачьи курени, а кругом – ни души…

…Михаил Александрович не очень-то любил «увековечиваться на фото». Особенно было трудно уговорить его «сняться одному». Помню, как рассказывал мне фотокорреспондент АПН Виталий Козлов: «На встречу с Михаилом Александровичем я пронес фотоаппарат в сумке, так как всех журналистов культурно предупредили, чтобы мы не мельтешили перед глазами у Шолохова… А как «не мельтешить» и снимок сделать… Выбрал стул поближе от стола президиума… Потихоньку прикрутил аппарат к стулу: в видоискатель отлично было видно то место по центру, где, как я полагал, должен сидеть Шолохов… Все вышло, как я и задумал».